Тут такое дело вышло – в нас стреляли, но не убили?! Или убили, но не до конца?! Дайте нам какое- нибудь лекарство от смерти?! Почем средство Макропулоса за полкило или хотя бы за пару таблеток?!

Цепляясь за его овчинный тулуп, словно по ступенькам забираясь, Лиза встала наконец на ноги и глубоко вздохнула, как будто первый раз за день.

– Ну что?

– Что?

– Ранена или нет?

Она посмотрела на него растерянно, и он немедленно обругал себя скотиной. Наверно, нужно жалеть ее и утешать, говорить глупые слова, которые так противно называются «теплыми», или мужественно прижимать ее к себе и слегка целовать в волосы короткими целомудренными поцелуями, из которых должно следовать, что все будет хорошо, во второй серии они поженятся, а в данной, первой, он «контролирует ситуацию» полностью.

Трогательная музыка. Крупный план. Титры!

Титры…

С некоторых пор Дмитрий Белоключевский утратил веру в то, что может контролировать даже собственную жизнь, что там говорить о чужой!

– Лиза, покажи, что ты меня слышишь.

– Что?..

– Покажи, что ты меня слышишь.

Она подняла руку и неуверенно покрутила у него перед носом белой обледеневшей варежкой.

– Я показываю.

– Молодец, – похвалил он и перехватил ее руку.

Не потому перехватил, что намеревался романтическим образом проделать все, что предусматривали сценарист с режиссером, а потому, что она почти задевала его по носу белой варежкой с налипшими катышками снега.

Под колкой и мокрой шерстью мелко дрожало узкое запястье. Очень горячее, так ему показалось.

– Зачем они?.. А? Это кто?! Зачем они… стреляли?..

– Затем, чтобы застрелить. Стреляют обычно именно за этим.

Они вернутся, вдруг подумал он холодно. Обязательно вернутся. Может быть, не сию минуту и не на это место, но попытка номер два обязательно будет.

Они профессионалы. Они знают, что… дело не сделано.

– Пошли, – сказал он. Это было очень глупо, но ему казалось, что за забором им будет безопаснее.

При чем тут забор?!

Ничто не поможет – ни забор, на бетонные стены, ни бронежилеты, даже если надеть их по три на каждого играющего в войну.

«В эту игру играют трое. Четвертый все время выбрасывает».

Нет, пожалуй, не трое, решил он, рассматривая Большую Медведицу. Пожалуй, больше, чем трое.

– Дима, – сказала Лиза, и запястье затряслось еще сильнее. – Они хотели меня… убить?!

Белоключевский потянул ее за руку в калитку и с преувеличенным вниманием захлопнул замерзший замок. Подергал – все в порядке, закрыто.

Лиза вытащила у него руку, и он вдруг удивился. Ладонь без ее руки оказалась как будто пустой.

Пистолет в руке мешал ужасно. А ее запястье – нет, не мешало.

Лиза потрогала плотно уложенные доски. Вокруг замка были три ровные круглые дыры с каллиграфическими краями. Она сняла варежку и потрогала края подушечками пальцев.

Ну точно, решил Белоключевский. Сейчас начнется. Вот сейчас она точно упадет в обморок. Или нет, нынче в обморок не падают. Скорее всего у нее случится истерика.

Почем там средство Макропулоса?..

– От пуль такие большие дырки? – спросила она заинтересованно. – Да?

– А по-моему, – пробормотал Белоключевский, – наоборот, маленькие.

Лиза сделала попытку натянуть варежку, но та была мокрой, ледяной и не налезала. Лиза брезгливо потрясла рукой, как кошка, ступившая в лужу, и распорядилась:

– Пошли.

Почему-то они пошли не направо, к крылечку ее дома, которое светилось приветливым желтым светом сквозь голые ветви деревьев, а налево, к дырке в заборе, на которую все некому и недосуг было привесить калитку. Белоключевский подталкивал ее в спину. Оказавшись на чужой территории, она оглянулась и снизу вверх качнула головой.

Он уже знал это ее движение.

– Прямо по дорожке, – подсказал он, – иди. Сворачивать некуда. Леша ни фига ничего не чистит. А я только здесь и успел…