исполнилось 70 лет — один, за тысячу миль от суши, неутомимо ведя плот на запад, к далеким берегам Австралии. Немногие люди на свете могли бы похвастаться такой силой духа и тела. То был день воспоминаний и подведения итогов минувших лет. Возврат на полвека к годам юности и первых морских путешествий, к годам, когда в отличие от нынешних времен корабли были деревянными, а люди — железными.
Настали дни спокойного и быстрого плавания. Уиллис чувствовал себя хорошо, силы и аппетит не подводили. Коты вели себя образцово, приобретя немало необходимых настоящим морякам навыков. Например, они усвоили, что летающие рыбы падают на палубу обычно с наветренной стороны, и в зависимости от направления ветра безошибочно выбирали для охоты на рыб нужный борт.
В течение двух недель погода оставалась хорошей, и мореплавателю не приходилось так тяжело трудиться, как в первый период путешествия. Теперь большую часть времени он проводил, удобно расположившись возле компаса, и в зависимости от настроения или наигрывал что-нибудь на губной гармошке или наблюдал за котами, дерущимися друг с другом, как заправские борцы. Иногда занимался сложными упражнениями для укрепления памяти, которые заключались в быстром запоминании и повторении отрывков в прозе, стихах или комбинаций цифр. Он знал, что должен сохранить силу мышц и ясность ума. До Австралии еще около пяти месяцев пути!
Через пять дней, 11 сентября, «Беспредельный возраст» находился уже на 140°10' западной долготы, в 4500 милях от Кальяо, плывя на запад при юго-восточном ветре, всего лишь в 330 милях от острова Нукухива в Маркизском архипелаге. Уиллис был несколько обеспокоен тем, что плот плыл по все еще близкой к экватору трассе. Это было результатом преобладания ветров, отклоняющихся к югу, бороться с которыми было трудно из-за неисправности рулей.
Уиллис все чаще наблюдал прилетающих с юга альбатросов. Впервые после Галапагосских островов, которые остались в 3000 миль за кормой, плот настолько приблизился к суше. Это означало, что завершился трудный этап экспедиции — переход через пустынные просторы Тихого океана. Теперь до самой Австралии плот должен был все чаще встречать на пути острова, архипелаги и рифы. Правда, в связи с этим возникали другие не менее сложные навигационные проблемы.
17 сентября, после семидесяти двух суток плавания, Уиллис, перенеся штормовую ночь, плыл при юго- восточном ветре и перед наступлением сумерек достиг 145° западной долготы. Расстояние от экватора — 330 миль. Плот, испытывая сильную качку на высокой волне, держал курс на запад. Пурпурно-красный восход солнца предвещал сильный ветер. Отклонение от экватора на юг, которого удалось с трудом добиться благодаря северо-западным ветрам, дувшим в течение двух дней, давало надежду на то, что удастся, как и планировал Уиллис, обойти риф Филиппе с юга. Риф находился почти точно по курсу на расстоянии 340 миль.
«Беспредельный возраст» миновал риф Филиппе, когда ветер, к радости Уиллиса, переменился на северо-восточный. Это произошло ночью, большую часть которой мореплаватель провел на верхушке мачты, высматривая прибой. Еще одна опасность была позади!
Соорудив новую крепкую корзину, которая должна была защитить его от акул, Уиллис приступил к очередному ремонту рулей. Как и экипаж «Кон-Тики», он верил, что корзина достаточно гарантирует от угрозы нападения этих хищников, но на всякий случай всегда держал при себе наготове гарпун. И все же ему трудно было сосредоточиться на работе, когда, повиснув за бортом в глубоко погруженной в воду корзине, он видел кружащих вокруг акул.
После почти 100 дней плавания плот, для которого штормы были тяжелым испытанием, издавал невообразимое количество всевозможных скрипов, стонов, скрежета и других не поддающихся определению звуков, вплоть до внушительного грохота. Однако поводов для опасений не было, все вместе держалось прочно. Все, кроме, разумеется, злополучных рулей.
В спокойные, звездные ночи Уиллис размышлял о сотнях дел. Например, раздумывал над тем, как долго еще сможет радоваться жизни: «На что я могу рассчитывать, как долго еще проживу на нашей Земле? Десять, двадцать, а может, тридцать лет? Так мало, даже если тридцать…» Он не знал, да и не мог знать, что ему осталось всего лишь пять…
Через десять дней, пройдя при северо-восточном ветре лишь 200 миль, плот в 600 милях юго-восточнее атолла Мани-хики испытывает такую качку, что Уиллис не может произвести измерений высоты солнца. Он пробует 30 или 40 раз с палубы и с крыши домика. Результаты ненадежны.
Однажды, когда океан был бурным, Уиллис опять работал за бортом, предприняв очередную попытку временно наладить рули. Когда он, глубоко погруженный в воду, напрягся, чтобы переместить руль, то внезапно почувствовал парализующую боль в левой части живота. В первое мгновение ему показалось, что обломок металла впился в тело. От резкой боли перехватило дыхание. С огромным усилием он выбрался на палубу. Долго лежал, пока не пришел в себя, и тогда тщательно обследовал живот. Не оставалось сомнений в том, что это грыжа. К счастью, в походной аптечке у него имелся эластичный бандаж. Уиллису удалось оказать себе первую помощь. Таблетки морфия усмирили боль. В тот же день вечером он снова опустился за борт и закончил прерванную работу. В последующие дни боль не повторялась. Однако теперь, прежде чем начать любую тяжелую работу, мореплаватель вынужден был туго перевязывать живот бандажом.
«Беспредельный возраст» прошел около 6700 миль. Это соответствовало длине пути, который прошли «Семь маленьких сестер» в 1954 году по маршруту Кальяо — Паго-Паго. Но сейчас плот описывал намного более крутую дугу, в результате чего до Паго-Паго по прямой линии оставалось еще 700 миль. Па этот раз скорость плавания была больше: теперешние 6700 миль он прошел за 100 дней, а предыдущие — за 115.
Уиллису пришлось задуматься о дальнейшей судьбе экспедиции. После аварии с рулями грыжа была второй серьезной помехой для успешного завершения рейса. Пи один врач не позволил бы продолжать путешествие в таком состоянии.
И вдруг еще одна беда — вода в бочках стала совершенно непригодной для питья. Правда, она уже давно приобрела скверный привкус, но только теперь Уиллис ощутил неприятные последствия от ее употребления. В итоге сложилась почти безнадежная ситуация. Вскоре появились признаки острого отравления, в том числе высокая температура. Уиллису припоминаются ужасные случаи гибели целых экипажей вследствие инфекционных отравлений, вызванных непригодной для питья водой. Он прибегает к самым эффективным, по его мнению, лечебным средствам: аспирину, морской воде, очищению желудка рвотой… К счастью, на борту есть запас воды в банках, которым его снабдил капитан судна «Санта- Маргарита». Но о горячем чае нечего и мечтать — он не в силах воспользоваться плиткой. Остается пить воду с лимоном.
В течение долгих часов обессиленный мореплаватель лежит на палубе, ожидая, когда наступит облегчение.
Утром следующего дня Уиллис чувствует себя несколько лучше, но силы еще не восстановились, его лихорадит. Очередная банка воды, смешанной с лимонным соком, приносит ему некоторое облегчение. Чуть позже он приготавливает себе еду. Возвращается аппетит — признак здоровья.
В течение двух дней, пока он болел, плот был предоставлен сам себе и ветрам.
Через два дня «Беспредельный возраст» плывет, подгоняемый все усиливающимся ветром, вздымаясь на высоких волнах, которые немилосердно треплют плот. Вода ежеминутно заливает палубу. Уиллис держит курс на запад, иногда несколько отклоняясь на юг. С помощью ветра и течения плот достигает в полдень 13°30
Сильный ветер день за днем сталкивает «Беспредельный возраст» все более на юг, и вскоре плот, идя на юго-запад, пересекает 14-ю параллель, возле которой лежит остров Тутуила, — в в предыдущем рейсе Уиллис пытался к нему подойти на «Семи маленьких сестрах».
Разумеется, такому повороту событий не обрадуешься. Однако мореплаватель знает, что одним из элементов успеха в подобных экспедициях является умение перестраиваться соответственно сложившейся
