двинуться в путь.

4 июля 1963 года, в 14 часов 30 минут буксир вывел из порта «Беспредельный возраст». Неисчислимые толпы жителей Кальяо, собравшиеся на портовых набережных, приветствовали стоящего на палубе плота 70-летнего мореплавателя. Среди провожавших было немало представителей дипломатического корпуса и сотрудников американской миссии, которая заботилась об Уиллисе с момента его прибытия в Кальяо.

Со всех сторон доносились гудки кораблей: Кальяо, старейший порт западного побережья Южной Америки, прощался с великим мореплавателем. Дул холодный, пронзительный ветер: в Перу была в это время середина зимы. Мореплаватель заботливо прикрыл деревянный ящик, в котором спала в блаженном неведении предстоящего кошка Кики и нежно прижавшийся к ней, как к матери, Аусси — молодой кот, взятый, чтобы составить ей компанию.

Берег постепенно отдалялся. Уиллис уже не различал лиц и только в конце выступающего в океан пирса видел силуэт жены. Трое сопровождавших его во время буксировки моряков четко выполняли все необходимые действия. Плот выходил в океан.

Покачиваясь на волнах, «Беспредельный возраст» миля за милей продвигался вперед при скверной, достигавшей едва одной мили видимости. Настала ночь, волны росли. Уиллис вошел в домик, чтобы немного отдохнуть после трудного дня. Вскоре он уже спал.

Утром, в 8 часов 30 минут, буксир остановился, трое моряков ловко взобрались на его палубу, а плот, отдав буксирный конец, начал медленно дрейфовать. Уиллис поднял грот, бизань и стал за штурвал. Путешествие началось.

Небо затянули тучи, под которыми простирался океан с перекатывающимися гривастыми волнами. В такт им плот вздымался и опускался, тяжело работая и потрескивая на разные голоса. Уиллис, видя, что плот слишком глубоко осел, выбросил за борт все лишние предметы и кое-что из припасов, однако это не очень помогло. После полудня, поскольку ветер продолжал свежеть, мореплаватель спустил грот и зарифил бизань, подняв в то же время фок. Коты жалобно мяукали, озираясь по сторонам, видимо, в поисках суши. Зато две птицы, взятые на борт в Кальяо, — «голубиная почта», — сидя в деревянной клетке, спокойно клевали зерна.

«Беспредельный возраст» с привязанным штурвалом хорошо держал курс, и Уиллис отдыхал в домике, лишь время от времени выходя на палубу. Первый день путешествия подходил к концу.

Постепенно железный организм Уил-лиса приспосабливался к новым условиям. Этот 70-летний человек должен был справиться со множеством трудностей, которые обычно возникают в начале рейса. Поэтому дни летели незаметно. Голуби, выпущенные на второй день рейса, были уже дома.

«Беспредельный возраст» плыл значительно медленней, чем рассчитывал Уиллис. Это означало, что его ожидает более длительное, шести-, а возможно, даже восьмимесячное плавание. Следовало с самого начала принять это во внимание. Питание — скромное, но содержащее необходимые витамины: картофель, лук и лимонный сок.

Десятый день рейса выдался трудным. Уиллис обнаруживает, что не действуют оба железных руля. Оказывается, тяжи были сделаны из тонких труб вместо литого металла, как он хотел. Ситуация серьезная, у мореплавателя нет соответствующего инструмента для ремонта, если вообще существует такая возможность во время плавания. Ближайшая земля лежит в 225 милях на север, однако вероятность добраться до нее ничтожно мала из-за ветра. Но можно ли продолжать плавание в океане на поврежденном плоту? Погода все еще штормовая, и «Беспредельный возраст» болтается на волнах, как жестяная банка. Пасмурно.

На следующий день Уиллис с тяжелым сердцем принимает решение возвращаться. Он взвесил все «за» и «против». Надо плыть на северо-восток к Гуаякилю, чтобы там переделать рули или же построить новый плот, если окажется возможным добыть бальсовые бревна.

Увлечение металлическим катамараном давно уже прошло.

Минувшей ночью выпал дождь, и Уиллису представился случай устроить себе купанье в горячей воде, после чего он почувствовал себя бодрее и стало легче примириться с мыслью о неудаче. Плот тяжело переваливался на волнах, казалось, мачты вот-вот вырвутся из своих гнезд и свалятся на борт. Ночь была на редкость трудной.

На следующий день пришлось отказаться от намерения добираться до Гуаякиля. Плыть в восточном направлении было совершенно невозможно. Ветер и течение Гумбольдта несли плот прямо на север, существовала угроза застрять в районе экваториальных штилей. Единственный выход — возвратиться на первоначальный западный курс и любой ценой постараться починить рули. Если не удастся привести их в действие, можно будет сделать это на Маркизских островах, когда будут пройдены 3000 миль.

Беда никогда не приходит одна. Перестает работать радиопередатчик. Когда в Нью-Джерси его устанавливали специалисты, он работал превосходно; по выходе из Кальяо начал капризничать, в конце концов радиус его действия составлял едва лишь 500 миль. Уиллис припомнил, как во время предыдущего рейса, почти 10 лет назад, он тоже испытал немало неудач, как дважды был близок к гибели, но, несмотря на все, добился своего. Быть может, и на этот раз экспедиция все же закончится благополучно…

В предыдущем рейсе на «Семи маленьких сестрах» основной едой мореплавателя была мука из канигуа, замешанная на небольшом количестве воды, — пища, высокоценимая индейцами Анд, живущими высоко в горах, а также тибетскими монахами. Кроме того, он употреблял нерафинированный сахар и вылавливаемых время от времени рыб. На этот раз пища была более разнообразной, хоть безмясной и скромной. Основные продукты — фасоль, рис, чечевица, ячменная и овсяная мука, а также сушеный картофель. Затем супы в порошке, лимонный сок, сушеные оливки, изюм, мед, масло, корабельные сухари для разнообразия, жир для жарения рыбы. Кроме того, наученный горьким опытом предыдущего рейса, когда он неожиданно утратил запасы воды, на этот раз Уиллис взял три деревянные бочки — они были привязаны возле входа в домик, — содержавшие каждая свыше 200 литров воды. Этого запаса могло хватить на долгие месяцы. …Плот плыл на северо-запад. За покрытой первыми пятнами ржавчины кормой оставалась миля за милей. Несколько десятков каждый день. Казалось бы, в сравнении с огромной — в 11 000 миль — протяженностью всей трассы эти отрезки не могли вселять особых надежд. Однако Уиллис, бывалый моряк, хорошо знал, сколь Часто оказывается справедливой восточная поговорка: самая длинная дорога состоит из отдельных, маленьких шагов…

В эти дни Уиллис располагал временем. В свободные минуты, устроившись возле штурвала, он учился играть на губной гармошке. Это помогало скоротать дни, отгоняло черные мысли, которые иногда посещали его, когда неблагоприятные ветры или высокие волны затрудняли плавание. Если погода была плохой, он стоял у штурвала и управлял одной рукой, в другой держа гармошку.

Ночи по-прежнему были холодные, ветреные, докучал дождь. Уиллис мучился со штурвалом, манипулировал килями, возился с парусами…

Наконец «Беспредельный возраст» расстался с холодным течением Гумбольдта и начал входить в зону экваториального течения, которое вместе с пассатами должно было понести его вдоль экватора на запад — к берегам Австралии.

За 25 дней плавания плот, несмотря на плохую погоду, прошел около 1400 миль. Следовательно, среднесуточный пробег был хороший — 56 миль. Это обнадеживало. С другой стороны, после многих попыток Уиллис окончательно потерял надежду отремонтировать рули. Временные крепления служили недолго: как только погода ухудшалась, рули снова выходили из строя. Единственным выходом было управлять плотом с помощью парусов и килей, пользуясь штурвалом лишь изредка, как вспомогательным средством.

Может ли такое плавание быть безопасным и эффективным в конечной фазе путешествия, когда, приближаясь к берегам Австралии, плот вынужден будет обходить десятки островов? Уилли-са одолевали сомнения. Но ему не оставалось ничего другого, как плыть вперед. Волнение в океане все еще не улеглось, и плот тяжело преодолевал волны. Уже неделю держался сильный ветер.

4 августа «Беспредельный возраст» находился, согласно измерениям У ил-лиса, на 99°24' западной долготы и 0°31' южной широты. Всего лишь в 31 миле от экватора! Необходимо было во что бы то ни стало отвести плот южнее, чтобы избежать выхода из зоны экваториального течения и пассатных ветров.

В течение нескольких последующих дней в океане было сильное волнение, и плот испытывал качку на высоких, крутых волнах. В таких условиях невозможно было рассчитывать на скорость более чем 40 миль в сутки. К тому же дул юго-восточный ветер, при котором управлять плотом было особенно трудно, если не