Андрей слабо удивился тому, что за его спиной, где-то снаружи, прямо на ходу, неизвестные люди обсуждают его состояние здоровья…
…«И как они взобрались на броню?..»
И только через некоторое время понял, что слышит собственные мысли…
Валерий Владимирович вздохнул. Жена никогда не одобряла его привычки вечерком, — не каждым вечером, а по случаю! — выпить с дочерью по рюмке водочки.
— Тише ты топочи! — прошептала Вера Леонидовна. — Разбудишь!
Валерий Владимирович подозревал, что Оленька не спит, а просто отключилась… обморок… или что там бывает у женщин… и не мудрено, всю ночь не спала, и всё утро… вот с рюмки её и сморило…
Он осторожно прикрыл дверь в комнату, где на диване калачиком свернулась одетая дочь.
— Пусть спит, — всхлипнула жена. — Куда тоже… собралась! Там в Кольцово и не пускают-то никого… наверное. Перекрыли уже всё…
— Как она быстро… я только на минуту вышел — Женьке позвонить, чтобы он на своей машине подъехал… — Валерий Владимирович покрутил в руках бутылку «Матрицы» и поставил на место. — Прямо, как… не знаю… как сознание потеряла.
— Типун тебе на язык! Выключилась просто… столько пережить! Да не топочи же ты! — шёпотом взмолилась Вера Леонидовна. — Сядь уж! Разбудишь!
Валерий Владимирович покорно сел.
— Парнишка этот… Володя… как отца его звали… Ольгиного деда, — зачем-то пробормотал он.
Тихо отсчитывали секунды декоративные ходики…
Тик-так-тик-так… нет больше бестолкового и неуклюжего Вовки-Вована… тик-так… нет больше новостной студии АТР… тик-так… холодными ветрами… секретами… каждый гудок со всех ног… тик-так… и Глюкоза тихо-тихо напевает:
По стене текла прозрачная вода, холодная, как ослепительный и прекрасный хрусталь…
В воде сновали маленькие глазастые и смешные рыбки — вверх, вниз.
Папа с мамой на кухне шептались… готовили праздничный белый фартук…
… мама пришивает к нему такие красивые белые рюшки… а в ванной, в тазике с холодной водой, плавают алые бутоны роз…
Букет надо отдать учительнице… все так делают в первом классе… и Андрей тоже принесёт букет… и возьмёт меня за руку… и я перестану бояться… и не отпущу его… пусть говорят, что хотят, пусть шепчут, что хотят, пусть думают, что хотят!
— Серый вокзал наказал… твоими обманами… ранами…
— Прощай, малыш…
— Как же я без тебя… в первый класс… мне страшно… и холодно…
— Почему — без меня? Я всегда с тобой… ты просто не видишь.
— Андрей… зачем Володя здесь? Андрей… страшно же, Андрюшенька, он же умер…
Андрей гладит её по щеке… странно… она заснула, а ведь надо ехать — сегодня пятница, сегодня прямой эфир и надо сидеть на телефоне!
— Тебе понравятся розы… и в школе тебе тоже понравится…
И уже уходя —
Господи, как она потянулась к нему — всем телом! -
— Спи, малыш, спи! Завтра будет другой день.
И шёпотом:
— Ещё увидимся!
— Ты обязательно приходи… сегодня приходи, ладно? — капризно прошептала Ольга… и поток роз подхватил её, закружил, заморочил… унёс.
…
— Москвич… мы подъезжаем!
— Ну, ребята… момент истины…
— Чёрт, кроме ТУ-154 ничего лучше не нашли?
— Ногу отсидела… Андрей, помоги…
— Ну, посидим на дорожку?
— Мать твою… тут как в Чечне… жутко…
— Вика… сплюнь!
— Филон, возьми у Малого коробку! Да осторожнее ты, боец! Малый — последним пойдёшь. С Викой.
…
Осторожно поднимаясь по трапу Андрей не чувствовал под собой ног. Нет, он не спотыкался, не плёлся, едва-едва отдирая подошвы от ступеней, как это бывает с заключёнными, которых ведут на казнь, полностью ушедшими в свои думы. В видоискатели и оптические прицелы Андрей выглядел спокойным и собранным. На самом деле перед ним стремительно проносились какие-то удивительно яркие обрывки воспоминаний об уходящей жизни. Вот он идёт в первый класс в Озёрске… вот он заканчивает институт… вот он работает на Комбинате. Вот в конце 80-х, после развода, внезапно для самого себя, уезжает в
