гениев.
Заметно, что Демон-сеть добросовестно поставляет нам некие официальные сведения о жизни, культуре и достижениях наших соседей по планете. Некоторые свойства этих слоёв позволяют нам использовать их для дополнительной связи, создания неких виртуальных пространств и объёмов, включая детские игрушки и учебники… помимо нашей собственной официальной сети. Но обратной связи, равно, как и доступа к чужим научно-техническим, политическим и общественным сведениям мы как не имели, так и не будем иметь. Демоны плотно перекрыли границу своего мира и развиваются сами по себе, отгородившись от нас непреодолимой стеной.
При наших попытках определённого прорыва в технологии — подчеркнём, в технологии, а не в теоретических изысканиях… шайтан, как звучит-то унизительно!.. мы… мы тотчас оказываемся в жопе, дорогой и любимый президент-эмир — вера, опора, надежда!
Убрать последнюю фразу.
Отныне на сцену выходит глобальное… я подчёркиваю — глобальное нано-наблюдение… и это при наличии, как и прежде, немедленной реакции карачи на всё то передовое, что мы тут… шайтан!.. всё, что мы можем наковырять. Зачастую — и это уже не раз было — мы и сами не понимаем, почему на нас так окрысились. Видимо, дальнейшая разработка могла бы привести к определённому прорыву. Вот так-то, ваше величество…
Убрать последнюю фразу.
Разумеется, льготы и квоты на научные исследования, определённые земные орбиты и трассы космического пространства, сегменты земной и лунной коры сохраняются и будут сохраняться для нас… во всяком случае, в обозримом будущем.
И это — всё тот же главный вывод, каковой и был давно, блин, известен. Наша экспедиция не принесла ничего нового в познание и осмысление нынешнего положения полушария Веры-Истины.
Существующая политика замалчивания нашего положения, существующая политика придания официальной пропагандой демонических, сатанинских черт населению противоположного полушария — это, в моём понимании, пока единственно правильная — подчёркиваю, единственно правильная! — политика.
Учёным придётся взять на себя всю остроту оскорбления. Учёные, посвящённые в эту грязную тайну. Народы полушария Веры-Истины могут жить в относительном невежестве, но не могут и не должны прозябать в мучительном унижении. Жизнь в блаженном неведении, но не в перманентной гложущей ненависти — выхода которой нам не дано найти, кроме как на религиозной почве. Итак, в текущей политике — сохранение статус-кво и ещё более массивная пропаганда с ещё более резким креном в религиозную составляющую. Вот единственно правильный путь президента-эмира, да будет над ним благословление Господа-Аллаха.
Аминь.
Текст переслать. Кодировать по сегодняшнему стандарту. Доступ: Елена, Зия, Шульгатый…. Отмена «Шульгатый»… перебьётся пока Шульгатый…
Дополнительный доступ: Президент-эмир, лично. Президент-эмир Академии, лично. Особый доступ: Фатима-джан, в скрытом режиме. Вместе с удалёнными фразами. Прочтение Фатимой-джан данного файла — не регистрировать, перезапись без перекодирования запретить, пароль прежний. Добавить: Фатима, солнышко, я тебя люблю! И нежно-нежно целую. До связи, милая моя зайка!
М-да…
(пауза)
Так… едем дальше. Будем, несмотря ни на что, выполнять свой долг — а значит, ещё на шажок приблизимся к вратам рая. Хм… значит, касаемо фокусировки зет-полей сканирования. Ага… пишем: при введении переменной фита-прим с плавающим коэффициентом дивергенции в систему ходжа-уравнений, попытка интегрирования по всем обтекающим кривым в диапазоне от… э-э-э… оставим пока пробел… пусть Зия не выёживается и конкретненько так, нам это скажет… хе-хе!… эта попытка, значит, приводит к определённому математическому парадоксу… который я не без долгожданного ехидства назову «дурак- парадокс имени Зии»…»
Мулла-батюшка удивил Егора. Даром, что грозен и нелюдим. Но, ведь, лично прибыл, как раз в момент окончания привала, когда Егор тоскливо подумывал о том, чтобы продлить его ещё на полчасика.
И слава Господу-Аллаху, что прибыл, а то Егор совсем уж вымотался. Да и Ромка-джи еле-еле тащился. Дошли бы, конечно, что там говорить, — ползком, но добрались бы… но… всё равно — молодец мулла-батюшка, истинный воин и священнослужитель!
Самое смешное, что вместе со священником и Маринка прикатила. Вот уж не было печали! Перед девушкой её красоты надо орлом смотреться. Этаким крепеньким ген-саксаулом… зелёным и в пупырышках. Чтобы кудри по ветру и грудь колесом! А Маринка спорхнула с верблюда именно в том момент, когда у Егора болезненно ворочалось в животе нечто неуёмное… и тошнило, как Иуду.
Одно утешение — Ромка-джи и вовсе спал в надвинутом капюшоне и укутанный повязкой по самые глаза. Дёргался во сне, стонал… бедолага. А за компанию и не так обидно паршиво выглядеть, правда? Тем паче, что выходили они с Ромкой-джи кругом героями. Так сказать, по самые уши. Теперь на всю жизнь будет что рассказывать!
Мулла-батюшка сразу же начал осмотр Зии. Подивился тому, что тот крепко спит. Потом прикинул, что, скорее всего, именно сейчас медицинский нанотех взялся за наиболее болезненные жилки и посему усыпил пациента надолго. Егора похвалил за то, что тот обильно поил Зию, не поскупился на воду. Заворчал, когда Егор попытался, было, выглядеть орлом и, — вкалывая что-то Зие в шею, — велел Маринке Егора не щадить и проделать с ним всё то, о чём он ей в дороге говорил. Егор напрягся, но ничего страшного не произошло. Маринка просто воткнула ему иглу прямо сквозь рукав, а потом наклонилась над его лицом и, надавив на плечи руками, спросила:
— Сколько Маринок видишь?
— Одну… — недоумённо ответил распростёртый на песке Егор.
Нос у Маринки остренький, чуть-чуть курносый. На лбу крохотные капельки пота… так бы и попробовал на вкус… и солнце вокруг головы, как нимб у святого сияет. Красивая…
— Одну он видит! — серьёзно сообщила Маринка мулле-батюшке, — Других, говорит, таких, на свете нет!
— За периметром лучше следи, — заворчал священнослужитель, осторожно открывая лицо Ромки- джи. — Поди, не дома. Вот в городе нашуткуешься со своим милым…
Ромка-джи застонал.
— Ну-ну… тихо, тихо… Слышь, Егор?!
— Да, мулла-батюшка!
— Он кровью мочился?
— Вроде, нет… — смущённо ответил Егор, скосив глаза на Маринку. Вставать не хотелось. Хотелось лежать и смотреть, как она оглядывает окрестности с торчащего из песка раскалённого валуна, в тени которого раненная и контуженая троица отлёживалась вот уже второй час.
Ромка-джи закашлялся.
— Всё-всё… спокойно… — прогудел мулла-батюшка и поднял Ромку-джи на руки. — Маринка? Как там? — выпрямившись во весь рост, спросил он
— Чисто… вроде.
— «Вроде»… учишь вас, учишь… овцы кур-р-рдючные!
— Да чисто, чисто, дядя Коля!
— Дома я тебе «дядя Коля»… а здесь — командир!
— Чисто, командир! — Маринка спрыгнула с валуна и отдала честь розовой ладошкой.
Егор, кряхтя, сел.
— Зря кряхтишь! — сказала ему Маринка, помогая встать. — Я в тебя верблюжью дозу впрыснула! Ты теперь как ниндзя скакать и прыгать можешь… и вместо верблюда всё на своём горбу тащить!
Из-под её армейского шлема выскользнула коса и Егор, сам того не ожидая, вдруг развернул Маринку
