по себе горькое чувство сожаления. И потом, после стольких неприятностей, выпавших по ее милости на его долю, ему совсем не хотелось попусту растрачивать силы.

Он задался вопросом, не действует ли она, как ему показалось сначала, по приказу магов из Олмеи.

Это было гораздо логичнее, чем все ее дурацкие, бессвязные объяснения. Может быть, ее послали шпионить за ним и она гораздо умнее, чем хочет казаться?

Слант ничего не имел против — пусть шпионит, он же не делает ничего дурного. Если она действительно шпионка и он отошлет ее назад, это вызовет подозрения и, как следствие, новые неприятности. Возможно, в чем-то она даже окажется полезной. Он знал теперь, что к магу, пусть это всего лишь ученик-недоучка, не стоит относиться пренебрежительно.

В какой-то степени он и вправду несет ответственность за нее. Хотя он никак не повинен в том, что она считает себя неспособной к самостоятельной жизни.

Если она шпионка, ее выбрали потому, что она женщина. У примитивных людей зачастую очень странные взгляды на отношения между мужчиной и женщиной. А ведь она, пожалуй, привлекательна, вдруг подумал Слант.

Поскольку его гормоны подчинялись строгим механизмам регулирования, он мог лишь чисто теоретически рассуждать об этом. Будь у него нормальные мужские потребности, он бы уже давно кончил жизнь тихим помешательством или самоубийством. Четырнадцать лет воздержания — довольно вредно для психики.

Вероятно, она рассчитывала, что ее внешность повлияет на его решение, а если ее послали маги, значит, и они ожидают того же. Предполагается также, что он примет во внимание ее беззащитность, поскольку в дотехнологических цивилизациях, подобных этой, женщина физически не приспособлена к тому, чтобы воевать, а следовательно, вообще не способна к какой-либо борьбе.

Если она шпионка, то в его интересах позволить ей сопровождать его. А если нет, она будет ужасной обузой. Что произойдет, если он отошлет ее назад? Этого Слант не знал. Возможно, она только сделает вид, что уходит, и будет следовать за ним потихоньку.

Зачем ему это? Пусть будет на виду, меньше неприятностей. А если она вернется в Олмею, что с ней станется? Может, она правда абсолютно беспомощна, а потому или погибнет, или найдет себе другого покровителя, менее благожелательного, чем Курао или даже он сам.

А если он возьмет ее с собой?

Защитить он ее сможет, пожалуй, лучше, чем кто-либо другой, но продолжить обучение магии ей уже не удастся. Она потащится за ним, станет есть его хлеб и пить его воду, наверное, попытается соблазнить его — все это, впрочем, не более чем мелкие помехи. Она может оказаться полезной, раз она умеет летать как бы плохо она это ни делала. Он был почти уверен, что именно она упала темной тенью за деревья. Если он починит корабль и покинет планету, может быть, он возьмет ее с собой за компанию. Какой бы дурочкой она ни казалась, она источник человеческого общения, и она недвусмысленно изъявила желание отправиться за ним куда угодно.

Чувство собственного одиночества решило наконец эту проблему за него.

Компьютера больше нет, Террела тоже, а ему так не хочется быть одному. В конце концов, он ведь может избавиться от нее когда захочет.

— Хорошо. Пойдем, поможешь мне с лошадьми.

— Ой, спасибо, — Эннау, казалось, была готова прыгать от радости.

Несколько минут ушло на то, чтобы собрать лошадей. Далеко они не убежали, но все еще нервничали, а от Сланта сильно пахло драконом. Он обнаружил, что башмаки его залиты кровью; нужно обтереть их как можно скорее.

Эннау совершенно не умела управляться с лошадьми; она шарахалась от них, как, впрочем, и они от нее. Она созналась, что вообще ничего не знает о животных, что и подтвердилось ее поведением. Так что помощница из нее вышла никудышная; правда, Слант доверил ей держать под уздцы одну из лошадей, сам он в это время ловил остальных.

Собрав всех трех, Слант выполнил данное самому себе обещание, стерев пучком травы кровавые пятна с башмаков, потом задумался, стоит ли подбирать нож. Сначала он решил оставить его, а потом вспомнил: ведь и лазер все еще висит в развилке ветвей подле дракона. Оставлять лазер ему не хотелось. Не говоря о проблемах с огнем, его может найти кто-нибудь из местных, а это уже опасно.

Поскольку ему все равно пришлось возвращаться, он отыскал и очистил от крови также и нож и бегло осмотрел окрестности, не найдется ли еще какая пропажа. Распихав лазер, снарк и несколько обойм по карманам и сунув нож в ножны на поясе, Слант сразу почувствовал себя увереннее.

Обычно, убив животное, он срезал с него мясо про запас, но на этот раз решил не делать этого. Драконы, вероятно, не очень-то съедобны, а пятнистое туловище и отсутствие шерсти придавали этому и вовсе неаппетитный вид.

Да и вообще он не считал кошатину особым деликатесом.

Решив таким образом проблему с драконом, Слант вернулся к тому месту, где стояла с лошадьми Эннау.

Все они были оседланы: это было самым удобным способом транспортировать сбрую и седла — ему не хотелось бросать Ничего, что может иметь хоть какую-то ценность. Он направился к своей лошади и махнул Эннау, чтобы она выбрала себе животное.

Она медлила в неуверенности.

— Возьми гнедую, — посоветовал он.

Гнедая кобыла была скакуном Террела и отличалась более покладистым нравом, чем лошадь разбойника-бородача.

Бросив на киборга встревоженный взгляд, Эннау осторожно приблизилась к кобыле.

— Сначала отвяжи вожжи.

— О!

Что означает этот звук, Слант так и не понял.

Сделав, как ей было сказано, Эннау снова вернулась к лошади. Животное спокойно стояло в ожидании.

Постояв тихо, девушка спросила:

— А как мне забраться на нее?

— Ты умеешь ездить верхом?

— Нет.

— Ты никогда не ездила на лошади?

— Нет, никогда. Я ведь выросла в городе.

— Может быть, тогда полетишь?

— Но ты же не умеешь летать!

— Нет, я предпочитаю путешествовать верхом.

— А ты не можешь просто пойти?

— Я собираюсь ехать верхом. Можешь тоже сесть в седло, или лететь, или идти — как хочешь. Впрочем, я думаю, долго ты не продержишься, если пойдешь пешком.

— Я не смогу и долго держаться в воздухе. Это так тяжело! Я шесть раз падала, пытаясь угнаться за тобой.

— Тогда тебе придется ехать верхом.

— Но я не знаю как! — взмолилась она.

— Научишься. Сначала сядь на лошадь.

— Как?!!

— Возьмись левой рукой за луку седла. Вот за эту выдающуюся вперед штуковину... Так. Положи правую руку на седло, чтобы придать себе равновесие. А теперь подпрыгни, вставь левую ногу в стремя, а правую перенеси через седло.

Эннау тщетно била ногами по воздуху.

— Ну, прыгай же, черт побери!

Она попыталась снова, но лишь заставила стремя закачаться, как маятник. Лошадь фыркнула, хотя и не отстранилась.