род, как это делали до тебя все Блэки. А иначе как, по-твоему, титул мог сохраняться на протяжении двадцати трех поколений? Если бы я делала то, что мне хотелось, то титул уже давно унаследовал бы кто-то из кузенов!

Он не слишком вслушивался в давно знакомые речи.

— Иначе, зачем бы я жертвовала собственным здоровьем, чтобы произвести тебя на свет? — продолжала она. — Не говоря уже о том, что мне пришлось рисковать моей фигурой!

Она вдруг замолчала — и ее брови нахмурились.

— Боже правый, ты ведь не из-за этого на ней женился, надеюсь? Не из-за того, что сделал ей ребенка? Потому что в этом случае, казалось бы, ты мог откупиться от нее несколькими красивыми безделушками и домом где-нибудь в деревне. И тогда у тебя осталась бы возможность взять в жены девушку из хорошей семьи, как и подобает твоему положению, а не особу столь сомнительного происхождения. Конечно, остается еще возможность развода, но только подумай, какой скандал это вызовет! Но с другой стороны.

— Хватит! — оборвал он ее, и его тон стал ледяным. Вы сказали более чем достаточно, мадам, и я не стану больше ни секунды вас слушать. Моя жена пришла ко мне невинной девушкой хоть это совершенно не ваше дело, и пусть она еще не носит моего ребенка, я надеюсь изменить это обстоятельство в самое ближайшее время. А что до моего решения жениться, то я принял его вполне осмысленно. Теперь наш разговор окончен.

— Не думай, что сможешь так легко от меня отмахнуться, Энтони Чарлз Эдвард Блэк! — отчеканила она после долгой паузы. Ее зубы были крепко стиснуты, глаза метали искры. — Ты не хуже меня знаешь, что особа, которую ты сейчас называешь своей женой, совершенно недостойна быть герцогиней Уайверн. Боже правый, чего я только не наслушалась с тех пор, как вернулась! Что ее мать была актрисой, а отец убийцей, хоть в его жилах и текла благородная кровь. Ты говоришь о детях? Разве тебя не пугает, что они могут оказаться маньяками или даже неотесанными деревенщинами с примитивными вкусами, лишенными всякой изысканности? Ах, это просто недопустимо!

Он поднялся на ноги и уперся ладонями в крышку стола.

— Замолчите! — приказал он жестко и четко.

Но она не унималась, слишком взволнованная, чтобы остановиться.

— Я понимаю, почему ты это сделал. Это из-за меня! Много лет ты мечтал меня опозорить, добиться, чтобы я мучилась из-за того, в чем ты меня винишь. Ты никогда не понимал, в чем, правда. Как трудно было жить с твоим отцом. Ты его боготворил, но был слишком молодым, чтобы по-настоящему его узнать. Я находилась тут в заточении, а мне хотелось чего-то большего. Я имела право на то, чтобы в моей жизни были радости и удовольствия, особенно после того, как я дала твоему отцу то, чего он хотел, тебя, его драгоценного сыночка! — Она судорожно вздохнула и прижала ладонь к груди. — И вот теперь ты мстишь, позоришь семью и вынуждаешь меня разделить это бесчестье!

— Мне представляется, что вы делаете это без всякой помощи с моей стороны с вашим-то постоянным парадом любовников, парировал он невероятно холодным тоном. — Откровенно говоря, мне неинтересно, как вы считаете нужным жить, но вы не станете вмешиваться в мою жизнь, а также в жизнь моей жены и детей, которых мы надеемся иметь. А теперь мне кажется, что вы все-таки не успеете выпить чаю. Я прикажу, чтобы Крамп распорядился подать вам карету.

Он хотел высказать ей в лицо всю правду, но давно привык подавлять в себе все чувства в отношении женщины, которая его родила. Он перестал ее любить так давно, что почти не мог вспомнить это чувство, а сейчас испытывал только жалость. Однако он не позволит ей оскорблять Габриэлу. Как она смеет говорить о ней такие вещи! Как она смеет осуждать девушку, с которой даже не потрудилась познакомиться! Не то чтобы он хотел, чтобы это знакомство состоялось. Внезапно от дверей послышался какой-то звук и, повернувшись, он увидел, что избежать этого уже не получится.

В дверях стояла Габриэла и на ее лице ясно читалась неловкость.

«Дьявол! — мысленно выругался он. — Сколько она успела услышать?»

Заметив, что они уже не одни, вдовствующая герцогиня чуть повернулась на кресле и устремила на Габриэлу вопросительный взгляд.

— Твоя молодая жена, как я понимаю, — заметила она.

— Прошу прощения, проговорила Габриэла, неуверенно проходя в комнату. — Я не хотела вам мешать, но мне сказали, что у нас гости, и я подумала.

— Извиняться не надо, заявил Тони, выходя из-за стола и направляясь к ней. — Мы уже закончили разговор. Матушка как раз прощалась.

Поднявшись с кресла, вдовствующая герцогиня повернулась к ним.

— Но я могу задержаться на секунду, чтобы познакомиться с невесткой.

Подойдя к Габриэле, Тони обнял ее за талию и бережно притянул к себе.

— Хорошо. Габриэла, это моя мать, вдовствующая герцогиня Уайверн. Матушка, это моя законная жена.

Он намеренно выделил эти последние слова, чтобы его мать не смогла не услышать кроющегося в его словах предостережения.

Габриэла, которая не теряла вежливости при любых обстоятельствах, улыбнулась и протянула руку.

— Добрый день. Как поживаете?

— Не так хорошо, как хотелось бы, ответила та, не потрудившись принять протянутую невесткой руку, и снова посмотрела на Тони.

Габриэла заметно напряглась.

Не дав, матери времени еще что-нибудь добавить, он отстранил Габриэлу и шагнул вперед. «Если понадобится, решил он, я выставлю ее отсюда насильно».

— Наш разговор окончен. Полагаю, вы не задержитесь в деревне, поскольку мне прекрасно известно ваше отвращение ко всему, что связано с сельской жизнью. Возможно, вас развлекла бы еще одна поездка за границу, ведь война, наконец, закончилась.

Когда вдовствующая герцогиня поняла смысл его слов, ее глаза чуть сузились.

— Возможно. Хотя такое решение было бы легче принять, если бы моя вдовья доля увеличилась на несколько тысяч.

«Неизменная жадность», — подумал он. Несмотря на то, что мать получала от него весьма щедрое содержание, ее никогда не устраивал его размер. Денег ему было совершенно не жалко. Он с радостью готов был заплатить сколько угодно, лишь бы она уехала.

— Конечно. Я распоряжусь, чтобы мой секретарь отправил вам чек.

Она наклонила голову, явно довольная победой хотя бы в этом раунде.

— Ну что же, я попрощаюсь, хотя и посоветовала бы тебе еще раз подумать о том, что мы обсуждали.

— Мне не о чем думать. Совершенно не о чем. Ваш экипаж уже ждет, мадам. Разрешите мне вас проводить.

— Не трудись, Уайверн. Я сама могу найти дорогу до двери.

Величественно колыхнув юбками, она удалилась. Как только леди Уайверн ушла, атмосфера в кабинете изменилась, словно только что улетела черная грозовая туча. Габриэла посмотрела на мужа.

— Тони, я не хотела мешать.

— Не говори ни слова. Моя матушка такая, какая есть, и я считаю за благо о ней не думать. И вот что еще, добавил он, решив, что стоит поменять тему разговора, не хочешь ли сегодня днем куда-нибудь отправиться?

Ее прелестные глаза радостно засияли.

— О! А тебе не нужно работать?

Он покачала головой.

— Сегодня — нет. Как ты отнесешься к пикнику?

На ее лице появилась широкая улыбка — и она крепко обняла его.

— Это просто чудесно! Когда мы отправимся?

Он улыбнулся.