— Ну, пока это всего лишь поцелуй, ничего страшного не случилось.

Мэрис замотала головой:

— Всего один, а больше ничего. А сразу после этого он перестал к нам приходить, и я… я не знала, что думать. И решила, что теперь он относится ко мне равнодушно. Может, я ему просто не нравлюсь…

— Гм… А может быть, ты ему слишком сильно нравишься… Возможно, он испытывает к тебе подлинное чувство, но считает, что не имеет права просить у Гарри твоей руки, поскольку не слишком состоятелен. А продолжать ухаживать за тобой при таких обстоятельствах не совсем прилично, поэтому он перестал.

— Если это так, он должен был мне все сказать! Как это глупо — ведь моего наследства вполне хватит на нас обоих! — Переплетя на коленях свои тонкие пальцы, Мэрис опустила голову. — Нет, то, что было между нами, уже в прошлом, надо идти дальше. Я убедила себя, что моя дальнейшая жизнь связана с виконтом Мидлтоном. Но сейчас, когда это вот-вот произойдет… — Она вскинула голову и посмотрела Джулианне в глаза: — О, Джулс, что мне делать?

— Я уже сказала тебе десять минут назад. Откажи ему.

— Но он обидится. Или, что еще хуже, рассердится. Возможно, Мэрис и права, решила Джулианна. Несмотря на все внешне любезное поведение виконта, она сомневалась, что он хладнокровно примет отказ, тем более в собственном доме. Самое малое, что тогда произойдет, — это испорченный прием, и ей с Мэрис придется срочно возвращаться в Лондон. А за ними потянутся сплетни. Что же делать?

— Не отказывай ему сразу. Просто скажи, что тебе нужно некоторое время подумать. Объясни, что ты еще очень молода, что это твой первый сезон, и ты не хочешь торопиться с замужеством, не убедившись, что уже готова к нему. Возможно, он будет досадовать на твои сомнения, но все равно согласится с ними. Сможешь это сделать, Мэрис? Сумеешь поводить его за нос?

— Да, — сказала Мэрис. — Думаю, с этим я справлюсь.

— А может быть, выяснится, что ты напрасно беспокоилась и он никакого предложения делать не собирается. Кроме того, там будет еще дюжина приглашенных гостей, леди и джентльменов, так что успокойся и повеселись хорошенько. А когда мы вернемся в Лондон, скажем Гарри, что ты не хочешь принимать предложения Мидлтона, и он откажет ему сам.

На лице Мэрис мелькнуло облегчение.

— А Гарри это сделает как, по-твоему?

— Я уверена, что да. В конце концов, он твой брат и опекун. То же самое сделал бы и папа, если бы был жив.

Мэрис улыбнулась, на этот раз совершенно искренне.

— Спасибо, Джулс. Это огромное облегчение.

— А теперь, пожалуйста, следуйте за мной. Мы посетим портретную галерею.

С этими словами миссис Томпсон, пышнотелая краснощекая экономка виконта Мидлтона, вышла из богато украшенного позолотой бального зала и направилась вдоль по длинному коридору второго этажа.

Джулианна с Мэрис, улыбнувшись, переглянулись и пошли вслед за ней вместе с небольшой группой, состоявшей преимущественно из дам, решивших остаться и осмотреть Мидлбрук-Парк. Остальные гости вскоре после завтрака отправились вместе с лордом Мидлтоном на верховую прогулку по обширным землям поместья.

Похоже, виконт надеялся, что Мэрис присоединится к ним, и даже выбрал для нее спокойную кобылу, но она отказалась, сославшись на усталость после долгой поездки из Лондона предыдущим днем. Вежливо улыбнувшись, Мэрис сказала, что они увидятся во время полуденной трапезы. Не имея возможности выбора, он подчинился ее желанию, поклонился и уехал.

Хотя Мэрис казалась беззаботной и много улыбалась, Джулианна видела, что нервы у сестры натянуты до предела. Занятый обязанностями хозяина дома, виконт не делал никаких попыток поговорить с ней наедине — пока. Но впереди было еще два дня, вполне достаточно времени, чтобы сделать Мэрис предложение, если он захочет.

— Портреты, которые вы здесь видите, относятся ко времени правления ее величества королевы Елизаветы, — объясняла миссис Томпсон, пока их группа шагала по длинной портретной галерее, негромко постукивая каблуками по отполированным дубовым половицам. — За отважную и верную службу короне, — продолжала экономка, — ее величество пожаловала эти земли и титул первому виконту Мидлтону, лорду Грегори Сент-Джорджу. Как я уже упоминала, именно он построил центральную часть Мидлтон-Парка. А вот и его портрет, а также изображения его жены и троих сыновей. В этой галерее представлено все семейство Сент-Джордж — всего сорок два портрета.

Они медленно шли по галерее. Джулианна смотрела, как перед ее глазами разворачивается история семейства, поколение за поколением, как меняются моды и прически.

Экономка остановилась:

— А это отец моего хозяина, покойный Дэвид Сент-Джордж. Каким он был добрым человеком, каким великодушным! Я очень хорошо помню его с самого детства, потому что, возвращаясь из своих частых путешествий, он всегда раздавал нам, детям, мятные конфеты.

Несколько человек негромко фыркнули, услышав, с каким воодушевлением миссис Томпсон вспоминает свое детство. Джулианна тоже улыбнулась и посмотрела на картину.

Сердце ее отчаянно стукнуло, в ушах зашумела кровь. Она смотрела на портрет своего любовника.

Темные волосы. Холодные зеленые глаза. Сильный квадратный подбородок и щеки с глубокими обаятельными ямочками.

Щеки Рейфа.

Глаза Рейфа.

Лицо Рейфа!

Комната внезапно закружилась, кровь понеслась по жилам со скоростью бушующей реки, во рту пересохло.

Едва сознавая, что делает, она задушено всхлипнула.

Мэрис обернулась с любопытством на лице:

— Джулс, что случилось?

— Все хорошо. Со мной все в порядке, — едва выговорила Джулианна, изо всех сил пытаясь не обращать внимания на звон в ушах и сумятицу в мыслях.

Обескураженно, недоверчиво она снова посмотрела на портрет и поняла, что ошибки нет. Между мужчиной на портрете и Рейфом Пендрагоном было очевидное сходство.

Джентльмен на картине был одет в старомодный с вышивкой сюртук до колен и рубашку с кружевными манжетами. Ансамбль дополняли бриджи до колен, чулки и туфли с широкими пряжками. Длинные ненапудренные иссиня-чёрные волосы были гладко зачесаны назад и стянуты черной шелковой лентой.

Смотреть на него — все равно, что смотреть на Рейфа, родившегося несколько десятилетий назад.

Однако, присмотревшись внимательнее, она увидела несколько почти незаметных отличий. Губы чуть уже. Более густые брови, очерченные не так четко. И несомненный оттенок аристократической надменности, несвойственной Рейфу.

Как же это возможно? Как могут Рейф Пендрагон, финансист, и лорд Дэвид Сент-Джордж, аристократ, быть буквально зеркальным отражением друг друга?

Ответ возможен только один, поняла Джулианна.

Группа распалась. Теперь все бродили по галерее сами по себе. Посоветовав Мэрис самостоятельно посмотреть портреты, Джулианна дождалась, когда около экономки никого не останется. Поймав ее взгляд, она подошла к женщине.

— Простите, — негромко произнесла Джулианна. — Я правильно поняла — это портрет отца лорда Мидлтона?

Миссис Томпсон кивнула, сцепив пухлые руки наталии.

— Да, верно. Его написали через несколько лет после того, как лорд Дэвид унаследовал титул, а лорд