интонацию:

– Я – герцогиня Рейберн. Здесь нет равных мне по знатности и богатству.

– Уже лучше, – похвалил ее Кит.

– А как же Принни[5]? – вдруг ужаснулась Вайолет. – Он же превосходит меня по всем статьям. По положению в обществе он даже выше Адриана. Что я должна внушать себе, если вдруг столкнусь с ним?

Кит нахмурился.

– Скажите себе, что он всего лишь мужчина, а потом очаровательно улыбнитесь ему и похлопайте ресницами. Поверьте мне, регент не устоит перед вашей красотой, и ему будет совершенно безразлично то, что вы говорите. А теперь еще раз повторите фразу, которая всегда должна звучать у вас в ушах. Но на этот раз произнесите ее от души.

Вайолет расправила плечи и гордо вскинула голову.

– Я – герцогиня Рейберн! И здесь нет равных мне по знатности и богатству!

– Замечательно! Запомните эти слова и повторяйте их, когда будете выезжать в свет. И знайте, что они соответствуют действительности.

– Осталось всего четыре дня до отъезда, – грустно сказала Вайолет, снова садясь. – Как вы думаете, я успею подготовиться к встрече со старыми знакомыми?

– Конечно. Вы просто обязаны успеть! А теперь повторите основное правило поведения в обществе.

– Я должна снисходить до разговора с людьми только в том случае, если мне самой хочется общаться с ними.

– Прекрасно. А теперь назовите самые беспроигрышные темы для светских бесед.

– Погода, приятные отзывы о бале и приглашенных на него гостях. С женщинами надо говорить о туалетах и последних светских сплетнях. А с мужчинами – о лошадях, охоте, событиях в мире. При этом надо следить за собой, стараясь не показаться им слишком умной и хорошо осведомленной в этих вопросах. А как мне быть с подругами сестры?

– Мы уже говорили об этом. Дайте им выговориться, а если кто-нибудь из них заметит, что вы необычно сдержанны и молчаливы, скажите, что ваш новый статус не позволяет вам много болтать. Надменность и властный тон отобьют у них охоту приставать к вам с расспросами.

– Я знаю, что вы правы, но все же, боюсь, волнение заставит меня позабыть все, что вы вбивали мне в голову.

– Именно поэтому вам нужна практика. Чем больше вы будете общаться с людьми, тем быстрее усвоите новые навыки. И тогда вам можно будет не опасаться разоблачения. Вы же не хотите, чтобы окружающие узнали вашу тайну?

– Нет, конечно.

– И естественно, не желаете, чтобы она стала известна?

– О Боже, нет! – содрогнувшись, воскликнула Вайолет.

– Тогда серьезно работайте над собой и не распускайте нюни, – менторским тоном заключил он.

Вайолет бросила на Кита сердитый взгляд.

– Хорошо, – пообещала она. – Но сначала я посмотрю, как вы будете корпеть над уроками. Вы, наверное, еще не знаете, что я оставила вам самые трудные куски текста для самостоятельного перевода?

Услышав эти слова, Кит побледнел. Всю его спесь как рукой сняло.

– Не может быть… – пробормотал он дрожащими губами. – Вы шутите…

– Да, шучу, но я вполне могла бы именно так и поступить. Поэтому не надо высокомерно поучать меня.

– Я вовсе не поучаю, а стараюсь подстегнуть вас, пусть и довольно жестко.

– В таком случае считайте, что я тоже подхлестываю вас к учебе жесткими методами, когда отказываюсь помогать вам переводить античные тексты и не отвечаю на ваши вопросы. В конце концов, не мне, а вам сдавать экзамены зимой.

Кит недовольно проворчал себе что-то под нос.

– Вы иногда бываете очень жестоки, – сказал он. – Именно поэтому я уверен, что вы сойдете за свою в светском обществе. А теперь давайте возобновим нашу работу. Представьте, что вы на светском рауте и к вам подошел герцог Веллингтон. Что вы ему скажете?

– Я учтиво улыбнусь ему и скажу…

В этот момент где-то рядом раздались грохот и вопли служанки. Вайолет и Кит вскочили и выбежали в коридор, чтобы узнать, в чем дело.

Посреди комнаты для занятий музыкой стояла горничная с круглыми от ужаса глазами. У ее ног в луже расплескавшейся по полу воды валялись осколки фарфора и лилии.

– Что случилось, Тина? – спросила Вайолет. – С вами все в порядке?

Служанка растерянно посмотрела на герцогиню и сделала книксен.

– Да, ваша светлость, со мной все хорошо. Но вот ваза… Сама не знаю, как это произошло… Клянусь, я всегда очень осторожно обращаюсь с хрупкими предметами. Я вытирала пыль и полировала мебель. Когда очередь дошла до фортепиано, мне пришлось убрать с него вазу, чтобы вода не попала на инструмент. А потом я хотела поставить ее на место, взяла в руки, но ваза тут же выскользнула и оказалась на полу. – Тина всхлипнула и прикрыла рот ладонью. – Мне очень жаль, ваша светлость…

Вайолет еще раз посмотрела на лужу, в которой валялись цветы и осколки ее любимой бело-синей фарфоровой вазы. На одном черепке уцелело изображение половины лица пастушки; она как будто подмигивала Вайолет одним-единственным глазом.

– Да, Тина, мне тоже очень жаль, – сказала Вайолет. – Но теперь нам остается только одно…

– Боже всемилостивый, что здесь стряслось?! – раздался с порога зычный голос экономки.

Миссис Хардвик решительно вошла в комнату. Она была, как всегда, одета в похожее на панцирь накрахмаленное платье из черного бомбазина. Окинув комнату суровым взглядом, она уставилась на молодую служанку, которая тут же побледнела от страха.

– Это ты разбила вазу, Тина? – строго спросила миссис Хардвик.

– Да, мэм, – пролепетала девушка, потупив взор.

Экономка кивнула и обратилась к господам:

– Ваша светлость, лорд Кристофер, мне жаль, что вас побеспокоил шум, устроенный нерадивой горничной. Я разберусь с ней и приму меры.

– Тина объяснила нам, что произошло, миссис Хардвик, – вмешалась Вайолет, чувствуя себя напроказившей школьницей, стоящей перед суровой учительницей. – Девушка споткнулась на неровном ковре. Возможно, нам следует заменить его, на нем слишком много потертостей.

Взглянув на ковер, миссис Хардвик кивнула.

– Я как раз хотела распорядиться, – продолжала Вайолет, – чтобы Тина убрала мусор.

– О, конечно, она сначала уберет мусор, а затем отправится на все четыре стороны, – заявила экономка.

Тина начала громко всхлипывать.

– О нет, мэм, умоляю вас… – пролепетала она.

– Ни слова, мисс! – оборвала ее экономка. – Я не желаю вас слушать.

– Миссис Хардвик, мне кажется, что не стоит… – начала было Вайолет, но экономка не дала ей договорить.

– Ваша светлость, прошу вас, ни о чем не беспокойтесь. Я сама все улажу, – заявила она.

Скрестив руки на груди, миссис Хардвик взглянула на Тину, давая ей понять, что она должна удалиться из комнаты.

– Не понимаю… – невольно робея перед грозной экономкой, пробормотала Вайолет. – Что вы имеете в виду, миссис Хардвик? Вы сказали, что Тина должна отправиться на все четыре стороны…

– Я имела в виду, что эта служанка будет уволена. Тина заплакала навзрыд, закрыв лицо руками.

– Уволена? – растерянно переспросила Вайолет. – Но в столь строгой мере наказания нет никакой необходимости. Тина разбила вазу по чистой случайности.