— Она не привыкла к этому.

Женщина вытянула руку по направлению к Мэри.

— Госпожа, садитесь рядом со мной так, чтобы он мог смотреть на вас, когда пьет, чтобы он чувствовал ваш запах и ощущал ваше прикосновение. Вы станете частью этого. В противном случае, он отвергнет меня. Что тогда будет с вами обоими?

Повисла тишина. Мэри не двинулась с места. Женщина в нетерпении взмахнула рукой.

— Вы, конечно, понимаете, что иначе он не станет пить. Вы должны сделать это ради него.

— Приехали, — сказал Тормент, припарковав Ровер около красивого современного дома.

Они были в той части города, которую Джон совсем не знал. Дома здесь располагались вдали от основной дороги и на большом расстоянии друг от друга. Здесь было огромное количество железных ворот и подстриженных газонов, а из деревьев не только клены и дубы: он даже не знал названий этих необычных растений.

Джон закрыл глаза, мечтая о том, чтобы на нем была одета другая рубашка — с полным комплектом пуговиц. Может быть, если он будет держать руки скрещенными на животе, жена Тормента ничего не заметит.

Боже… А что, если у них есть дети? Которые станут смеяться над ним…

У вас есть дети? Жестами спросил он, не раздумывая.

— Что это значит, сынок?

Джон покопался в кармане в поисках клочка бумаги. Обнаружив также и ручку, он быстро написал вопрос и поверну листик.

Тормент спокойно прочитал написанное и посмотрел на дом: его лицо было так напряжено, словно он боялся того, что находится внутри.

— Возможно, у нас будет ребенок. Чуть больше, чем через год. Моя Велси беременна, но роды у наших женщин проходят очень тяжело. — Тормент покачал головой, его губы сильно сжались. — Когда ты станешь старше, ты научишься бояться беременности. Это настоящий убийца шеллан. Если говорить честно, я бы лучше вообще никогда не имел детей, чем потерял ее. — Потом мужчина откашлялся. — Ладно, давай войдем. Мы поедим, а потом я покажу тебе весь тренировочный центр.

Тормент нажал на брелок, открывающий ворота гаража, и вышел из машины.

Пока Джон вытаскивал чемодан с заднего сидения машины, мужчина снял сзади велосипед. Они вошли в гараж, и Тормент включил свет.

— Я оставлю твой велик здесь, около стены, хорошо?

Джон кивнул и осмотрелся. Здесь стоял универсал Вольво и… Шевроле Корветт C2[101] начала шестидесятых годов.

Джон в шоке вперился в автомобиль взглядом.

Тормент мягко рассмеялся.

— Почему бы тебе не подойти поближе и не поздороваться с ней?

Джон мгновенно бросил свой чемодан и пошел к машине, испытывая безумный приступ любви. Он потянулся к гладкому металлу, но потом отдернул руку.

— Нет, прикоснись к ней. Она любит внимание.

О, машина была прекрасна. Блестящая, серебристо-голубая. Верх был опущен, так что он мог видеть салон. Роскошные белые сидения. Блестящий руль. Приборная доска. Он мог поспорить, что звук работающего мотора похож на гром. Может быть, в воздухе чувствуется запах свежего масла, когда включается печка.

Он взглянул на Тормента, казалось, его глаза сейчас лопнут. Он хотел бы иметь возможность сказать тому, как ценна была эта машина.

— Да, она красавица, правда? Я сам ее восстановил. Я собирался закрыть ее на зиму, но, может, мы прокатимся на ней сегодня вечером в тренировочный комплекс? Прохладно, но мы можем надеть крутки.

Джон просиял. И продолжал улыбаться, когда тяжелая мужская рука опустилась на его хрупкие плечи.

— Давай покормим тебя, сынок.

Тормент взял чемодан Джона, и они направились к двери, которая располагалась рядом с только что поставленным здесь велосипедом. Когда они вошли в дом, он почувствовал запах мексиканской еды, едкий и острый.

Нос Джона задрожал. Желудок перевернулся. Боже мой, он не может есть такую пищу. Что если жена Тормента расстроится?..

Роскошная рыжеволосая женщина появилась у них на пути. Она была почти шесть футов ростом, с кожей цвета слоновой кости, в свободном желтом платье. У нее были просто потрясающие волосы: копна рыжих кудряшек спадала с головы до самых бедер.

Джон положил руку на живот, закрывая дырку, оставшуюся от потерянной пуговицы.

— Как дела у моего хеллрена?[102] — Она поднялась, чтобы поцеловать Тормента.

— Хорошо, лилан. Велси, это Джон Мэтью. Джон, это моя шеллан.

— Добро пожаловать, Джон. — Она протянула руку. — Я так рада, что ты остаешься у нас.

Он сжал ее ладонь и быстро вернул свою руку на место.

— Пойдемте, мальчики. Ужин готов.

Кухня была отделана вишней и гранитом, черные бытовые приборы поблескивали в свете ламп. Круглый обеденный стол, сделанный из стекла и железа, и три стула располагались в нише около окна. Все выглядело совершенно новым.

— Вы двое, идите садитесь, — сказала Велси. — Я принесу еду.

Он посмотрел на раковину: белый фарфор и изящный латунный кран.

— Ты хочешь вымыть руки, — спросила она. — Давай, вперед.

В мыльнице лежал кусок мыла, и он с большой тщательностью занялся своими руками, не забыв почистить даже под ногтями. После того, как они с Торментом сели, пришла Велси с тарелками и мисками, наполненными едой. Энчилада.[103] Кесадилья.[104] Она пошла за остальным.

— Вот об этом-то я и говорю, — сказал Тормент, накладывая себе на тарелку гору еды. — Велси, все выглядит замечательно.

Джон оглядел стол. Здесь не было ничего, что мог бы выдержать его желудок. Может быть, ему стоит просто сказать им, что он уже поел раньше…

Велси поставила перед ним миску. Она была наполнена белым рисом, покрытым каким-то соусом. Аромат блюда был слабым, но приятным.

— Твой желудок примет это. Я добавила туда имбирь, — сказала она. — А соус достаточно жирный, это позволит тебе быстрее набрать вес. На десерт я сделала тебе немного бананового пудинга. Он тоже хорошо воспринимается, и в нем много калорий.

Джон уставился на еду. Она знала. Она точно знала, что именно он не может есть. А что может.

Миска перед ним стала расплываться. Он часто заморгал. Потом еще быстрее.

Сжав зубы, он вцепился в колени, пока не заболели костяшки пальцев. Он не собирается плакать, как ребенок. Он отказывается так себя опозорить.

Велси спокойно сказала:

— Тор? Ты не дашь нам минутку?

Послышался звук отодвигающегося стула, а потом сильная рука легла ему на плечо. Через какое-то время давление исчезло, и тяжелые сапоги застучали по полу прочь.

— Можешь расслабиться. Он ушел.

Джон закрыл глаза и обмяк, слезы катились по его щекам.

Велси переставила свой стул ближе к нему. Она медленно ритмично поглаживала его по спине.

Все это было благословлением. Тормент нашел и забрал его, когда это было так необходимо. Дом, в котором ему предложили остаться был чистым и красивым. Велси приготовила ему особое блюдо, которое