Палмер подождал, пока кончится смех.

– Да будет так, – добавил он.

В машине, мчащейся сквозь холодную ночь в Манхэттен, Палмер молча сидел рядом с Бернсом и думал, что лучше бы тот не предлагал ему ехать с ним вместе. Бернс говорил и говорил, выливая почти энциклопедическую информацию о большинстве слушателей. Но когда они пересекли Бруклинский мост и повернули на север по автостраде Ист Ривер, его красноречие впервые за время поездки начало иссякать.

– …владеет сетью магазинов электротоваров в Куинсе и Нассау, – говорил он. – Человек, сидевший слева от него, от нас тоже слева, – Хайми Хвастенштейн, один из сенаторов штата от Бруклина. Он имеет долю в каждой значительной сделке синдикатов по торговле недвижимостью, но он… ты даже не слушаешь.

– П-правильно, – подтвердил Палмер.

– Слушай, эти людишки нужны тебе. Ты им не нужен.

– После сегодняшнего вечера нужен.

– Да? Я представляю твою речь как политическую, а ты используешь ее для новых деловых сделок? Что здесь, биржа? – спросил Бернс.

– Давай говорить так: я дал им пищу для размышлений.

Бернс покачал головой.

– И когда только я привыкну, что от этой чисто арийской протестантской породы нипочем не добьешься настоящей деловой хватки.

– Ради бога, без сарказма.

Бернс скорчил гримасу и откинулся назад на своем сиденье. – Почему ты не достанешь себе настоящую машину, Вуди, деточка? Это самый дешевый из всех выпускаемых «кэдди», черт побери!

– Я получил ее бесплатно. Эту цену тебе не побить.

– О, сегодня мы настроены очень воинственно, не так ли?

– Будешь тут воинственным, – ответил Палмер. – Несколько минут назад эти молодчики были готовы содрать с меня шкуру живьем.

Бернс тяжело вздохнул:

– Вуди, лапа. Я не учу тебя, как играть банкира. Не учи меня, как играть политика. Ты думаешь, что перетащил этих типов на нашу сторону?

– Не знаю, но я заставил их призадуматься.

– О бизнесе, но не о политике. – Бернс закурил сигарету. В темной машине огонек зажигалки высветил крошечные желтые искорки в его глазах. – Бизнес – это логика, и ты выступал очень логично. Политика – это обязательства, которые не всегда строятся на логической основе. Если бы это было так, если бы кандидатами и избирателями соблюдались правила логики, результат любых выборов был бы заранее известен.

– Речь идет не об общественном положении этих политических деятелей, Мак. Это же их бизнес, частный бизнес обогащения.

– Ты новичок, – ответил Бернс, – и, как всякий новичок, уверен, что понимаешь всю игру. Я стреляный воробей в политике, дорогой, но и я всех правил не знаю.

– Тогда как же ты действуешь?

– Возьмем сегодняшний вечер, – объяснил Бернс. – Очень характерный пример. Что бы ты там ни говорил, что бы они тебе ни говорили, мой нос чует, что ты свалял дурака.

Палмер нетерпеливо заерзал:

– Почему?

– Потому, что был слишком умным, – объяснил Бернс, – потому, что читал им лекцию, потому, что ловко находил ответы, потому, что знал еще кое-что, чего они не знают. Ты понял ситуацию, Вуди? Продуманная скромность, придуривание.

Палмер рассмеялся:

– Ах, вот как!

Ответный смех Бернса прозвучал натянуто.

– Ты не считался с их мнением. Ты не был прост. Ты не падал на колени каждые две минуты, чтобы лизать им пятки за оказание тебе высокой чести разговаривать с ними. Ты не представляешь, какого мнения о себе эти шмендрики. В своих собственных маленьких округах они оловянные божки. Это не тот тип деловых руководителей высшего общества, с которыми ты привык иметь дело, Вуди. Это дети трущоб, тяжелым трудом добившиеся положения. И лучше тебе низко поклониться их самомнению, в противном случае ты погиб в их глазах.

Челюсть Палмера напряглась. Черт побери, подумал он, конечно, Бернс прав: он-то знает этих людей. Ведь он был одним из них.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – произнес он невыразительным сдержанным тоном. – Тебе следовало бы проинформировать меня перед моим выступлением, но я понимаю, что не было времени.

– Вуди, ты все еще не понял главного. Способность кланяться – это ходовой товар всякого оратора. Ты высокомерен с людьми своего круга, потому что это способ побить их высокомерие. Но как много людей твоего круга ты можешь найти в средней нью-йоркской аудитории? Вообще в политике? Так что послушай меня: не рискуй, научись кланяться и кланяйся.