– Тебе известно что-нибудь такое, чего я не знаю? – заинтересовался Элдер.

– Ровным счетом ничего.

– Не дурачь недоверчивого старика, Вуди.

– Даже и не думаю.

– В следующий раз, когда на тебя найдет очередной приступ болтливости, дай мне знать. – Внутренняя связь выключилась. Вирджиния Клэри смотрела на замолчавший интерком. – Что это все означает?

– Еще целый ряд щекотливых вопросов.

– Вы и Элдер были где-то вчера вечером?

– С Бэркхардтом и Мергендалом, с нашими женами и еще с несколькими гостями.

Она продолжала смотреть на интерком, но ее глаза слегка сузились. – Ваша жизнь чрезвычайно насыщена событиями, мистер Палмер, – произнесла она.

– Я опоздал на этот прием. Совершенно забыл о нем.

– В самом деле?

– В самом деле. Еще до приема со мной случилось нечто такое, что полностью выбило из головы все прочее.

Так как она молчала, Палмер наклонился к ней через стол, отодвинув в сторону бумаги:– Скажите же что-нибудь.

– Скажу, когда подумаю. – Она наконец подняла на него глаза. И Палмер увидел: она не только смущена, но и на грани гнева.

– Но это правда. Я совершенно забыл о вечере.

Через секунду на лице ее отразилось смущение. Она отвернулась, вздохнула.

– Дура я, – сказала она. – Даже не знаю, почему расстроилась. Разве не глупо? – Она искоса взглянула на него и снова отвела взгляд:– Пожалуйста, не обращайте внимания.

– А вы?

– Забуду, – пообещала она.

Они долго молчали.

– Черт побери, извините меня, – вырвалось у нее наконец. Она выпрямилась и постаралась улыбнуться. – Все в порядке. – И, переведя дыхание, решительно тряхнула головой. – Уже лучше. Теперь давайте ваши щекотливые вопросы. – Она снова ободряюще тряхнула головой, как бы подтверждая, что с ней действительно все в порядке.

– Ладно. – Он взглянул на середину стола, расчищенную им от бумаг. Пустое место выглядело так же уныло и обреченно, как и та мысль, которая владела сейчас Палмером. Почти машинально он сдвинул несколько случайных бумаг, заполняя пустоту.

– Моя идея кажется мне настолько хитрой и настолько безрассудной, что я не уверен – в здравом ли я уме, даже только допуская ее.

– Попробуйте на мне.

– Вы, пожалуй, единственный человек, на ком я отваживаюсь проверить ее правильность! – Он медленно провел рукой по лицу. – Какова будет ваша реакция, если вы услышите, что ДжетТех пытается вести переговоры о займе у нас необыкновенно большой суммы по низкой процентной ставке и на очень длительный срок?

– Насколько велика сумма?

– Ради вас же самой я не могу назвать вам ни сумму, ни процентную ставку. Вы понимаете?

– Да. Меня нельзя обвинить в разбалтывании того, чего я не знаю.

– Вот именно.

– Ну, тогда я бы предположила, судя по вашему разговору с Гарри Элдером, что они и не собирались получить этот заем.

– Так какой была бы ваша реакция?

– Я бы…– Она как-то растерянно посмотрела на него. Ее глаза медленно расширились, а рот полуоткрылся. – Я спросила бы себя…– Она покачала головой:– Нет.

– Продолжайте.

– Я спросила бы себя о Джо Лумисе, – сказала наконец Вирджиния высоким изумленным тоном. – Я спросила бы, что означает тот факт, что Лумис одновременно и за Джет-Тех, и за билль об отделениях сберегательных банков?

– И что вы ответили бы себе? – спросил Палмер.

– Я… я не знаю. Действительно, не знаю.

– Я тоже. – В огромном кабинете голос Палмера прозвучал мрачно. Он кашлянул. – Пока не знаю, – добавил он. Слова отдались приглушенным эхом в дальнем углу громадной комнаты. После долгого молчания Вирджиния встала. Ее лицо почти ничего не выражало, так, словно ничего не было сказано. Тем не менее Палмер угадал в этом нечто другое – нарочитую безучастность, демонстративно подчеркивающую, будто ничего не случилось. Бальзам на рану. Он слегка улыбнулся, и это движение почти болезненно растянуло его губы.