У меня из-за тебя оч. плохое настроение. Нет, не так: я киплю от ярости, брызжу слюной и ужасно злюсь на тебя. Теперь-то я знаю, что все это – твои происки; именно ты стоишь за безумным решением моих родителей выбросить на ветер сбережения, собранные с таким трудом, чтобы подарить дочке на день рождения половину жеребца-человеконенавистника. Вообразить не могу – каким образом, но тебе удалось убедить их, что после моей единственной и кошмарной попытки прокатиться на Простаке я безнадежно заразилась лошадиным энтузиазмом. Но этого тебе было мало: ты оказалась еще коварнее и явно сказала им, что, по твоему мнению, это поможет мне «оправиться после Грега». Вчера за обедом они не могли говорить ни о чем другом; даже бабушка сыпала лошадиными историями из своего довоенного детства. Элис страшно ревнует и со мной почти не разговаривает, только процедила сквозь зубы, что если ей на день рождения в январе не подарят машину, то она подожжет папин любимый сарайчик.

Я заметила, что сегодня ты меня избегаешь. Полагаю, это чувство вины. Я весь вечер ждала, пока ты вернешься, чтоб мы могли с тобой разобраться, но, похоже, у тебя чересчур много поздних уроков вождения. А может, ты сейчас катаешься на «нашем коне» по залитому светом прожекторов манежу? Или тайно вступаешь в любовную связь с Лошадником Тимом, пока его бедная подружка залечивает свою сломанную ключицу в Суффолке? Чем бы ты сейчас ни занималась, я хочу, чтоб ты знала: ты совершила низкий и подлый поступок! Я думаю объявить тебе бойкот. А сейчас я ложусь спать.

Люси