— Она просто злоупотребляет своим полом, как и все женщины — вот в чем дело. Считается само собой разумеющимся, что мы не причиним ей вреда просто потому, что ей довелось родиться женщиной.
— Нет, будь к ней справедлив,— возразил журналист.— Злоупотребляет она твоим полом. Будь на «Глории Мунди» экипаж из женщин, она бы, скорей всего, оказалась за бортом. Но она рассчитывает, что ты, будучи мужчиной, поведешь себя нелогично — и что еще важнее, она совершенно права.
— Неужели ты не можешь хоть несколько минут побыть серьезным?
— Я серьезен. Я смотрю прямо в лицо страшному будущему, о котором вы, ребята, еще не подумали. К тому времени, как она пробудет здесь неделю, эта девица станет командовать всем парадом и заставит нас чувствовать себя так, словно лишний груз тут мы, а не она. Знаю я их.
— Если она останется.
— Останется-останется, не сомневайся. И я действительно не понимаю, из-за чего вы подымаете весь этот шум. Ты же отлично знаешь, что ни у кого из нас не хватит духу вышвырнуть девушку за борт, и что в итоге нам придется просто примириться со сложившимся положением.
— Совершенно верно,— вставил Дуган.— В любом случае действительно серьезный вред она уже причинила, просто отправившись с нами. Продовольствия у нас хватит на всех. И я хочу сказать, не можем же мы просто... э-э... выкинуть ее, не так ли?
Он повернулся к Бернсу, и тот молча кивнул.
Дейл отвел взгляд. Выглядел он довольно кисло. Что не удивительно для того, кто считал, что проявил слабость, столкнувшись с первой же чрезвычайной ситуацией в экспедиции. Он вышел из положения, сменив тему.
— Ну, я хотел бы узнать, кто провел ее на борт. Я знаю, что никто из вас не стал бы проворачивать подобный дурацкий фокус, но когда мы вернемся, я намерен выяснить, кто это подстроил. И ей Богу...— возвращение доктора оборвало его угрозу.
— Ну?
— Дал ей успокаивающее. Она теперь спит.
— Ничего не сломано?
— Думаю, нет. Синяков, конечно, преизрядно.
— Гм, ну, хоть в этом посчастливилось. Окажись у нас на шее еще и калека, это бы стало последней каплей.
— Думаю, на этот счет вам не о чем беспокоиться. Через день-другой она, вероятно, придет в норму.
— А пока,— заключил Фрауд,— нам остается лишь терпеливо ждать, что она выкинет дальше.
Прошло полных сорок восемь часов, прежде чем доктор Грейсон позволил капитану навестить свою пациентку и даже тогда впустил его весьма неохотно. Доктор сообщил, что она оправилась, но теперь тревожится, как ее примут на борту корабля, и это замедляет выздоровление. Он считал, что стоит пойти на небольшой риск, лишь бы решить этот вопрос раз и навсегда, чтобы девушка поняла, в каком именно положении она находится.
Дейл сразу же направился к люку. Легче будет, подумал он, провести эту первую беседу, уединившись с ней в крошечном лазарете. К своему раздражению он обнаружил, что прибыл туда не один.
— А тебе чего надо? — набросился он на Фрауда.
— Мне? Я просто пристроился в хвост,— мирно ответил ему спутник.
— Можешь вернуться к остальным. Ты мне не нужен.
— Но вот тут-то ты и не прав. Дело в том, что я официальный хроникер экспедиции — и нельзя отгораживаться от меня в тот миг, когда происходит что-то интересное.
— Ты все узнаешь позже.
— Это будет не одно и то же. Мне требуются первые слова зайца и реакция капитана. Боюсь, что у тебя неправильный подход, Дейл. Так вот, здесь у нас Романтика — с заглавной Р...
И покачал головой в ответ на недовольное фырканье Дейла.
— Точно, она самая — несмотря на то, что это звучит по-идиотски. В моей профессии это аксиома. Неожиданное появление любой девушки — это всегда Романтика. А я — представитель мировой общественности — многих тысяч миллионов людей, дружно, шумно и настойчиво требующих Романтики. Разве честно, разве порядочно будет просто из прихоти лишить...
— Ладно. Полагаю, тебе лучше пойти. Только, Бога ради, болтай, черт возьми, поменьше. Фактически, вообще не болтай — если сумеешь сделать это, не лопнув.
Капитан открыл дверь, и они втиснулись в тесную клетушку лазарета.
За минувшее время внешность зайца преобразилась чудесным образом. С трудом верилось, что девушка, лежавшая на подвесной койке и изучавшая своих визитеров спокойным оценивающим взглядом, та самая злополучная фигура из шкафчика с картами. Обоих мужчин захватил врасплох серьезный, спокойный взгляд ее темных глаз. Ни тот, ни другой толком не представляли, какой именно реакции ожидать, но уж никак не предвидели такого отсутствующего, спокойного вида. Дейл, на мгновение растерявшись, уставился на нее. И увидел овальное, загорелое до мягко-коричневого оттенка лицо, обрамленное блестящими темными кудряшками. Мелкие, тонкие и правильные черты лица; твердый рот с губами лишь чуть более красного оттенка, чем предназначалось природой, и под ним подбородок, намекающий на решительность без упрямства. И как-то незаметно ситуация изменилась, беседа с самого начала пошла совсем по иному руслу.
— Ну? — ровным тоном осведомилась девушка.
Дейл взял себя в руки. Он собирался начать с грубости, но почувствовал в заранее выбранном тоне что-то неверное.
— Я — Дейл Кертенс, и мне хотелось бы получить объяснение вашего присутствия на борту моего корабля. Во-первых, как вас зовут?
— Джоан.
— А фамилия?
Взгляд девушки не дрогнул.
— Думаю, в настоящее время это не имеет значения.
— Для меня — имеет. Я хочу знать, кто вы такая, и для чего вы здесь.
— В таком случае, вас ждет разочарование, так как я не считаю нужным называть вам свою фамилию. А если вы решите надавить на меня, то смогу назвать вымышленную. Никаких средств, чтобы проверить, у вас нет. Будем считать, что фамилия моя — Смит.
— Не будем,— резко огрызнулся Дейл.— Если вы не желаете сообщить свою фамилию, то, наверно, будете любезной объяснить, почему без спроса присоединились к нашей экспедиции. Полагаю, вы не понимаете, что одно лишь ваше присутствие могло в самом начале привести нас к катастрофе.
— Я надеялась помочь.
— Помочь?.. Вы? — Презрительный тон капитана заставил девушку покраснеть, но глаз она не опустила. В этот миг наблюдавший за ней Фрауд почувствовал, как в его памяти что-то шевельнулось.
— Я уже где-то встречал вас,— внезапно проговорил он.
Ее взгляд переместился с лица Дейла. Ему представлялось, что он уловил легкий след тревоги, но впечатление было мимолетным.
— Вот как? — произнесла она.
— Да. Я уловил это только сейчас, когда вы рассердились. Мне уже доводилось видеть вас такой. Только вот где же это было? — Он свел брови, пристально глядя на нее, но ответ ускользал. Замечательно уже и то, что он вообще вспомнил ее, выделив из тех тысяч девушек, которых встречал каждый год в ходе своей работы. Это предполагало, что они, должно быть, встречались при необычных обстоятельствах, но он, хоть убей, не мог припомнить — когда и где.— Полагаю,— продолжал Дейл,— что вы одна из тех девушек, которые думают, что им нынче все может сойти с рук. Улыбнись улыбкой кинодивы, и все будут только рады взять вас с собой, а газеты будут просто упиваться, расписывая ваши достоинства, когда вы вернетесь. Но на сей раз вы ошиблись. Я не рад, что вы с нами — никто из нас не рад — мы не хотим вас видеть...
