поможешь.
И тут я увидел, что тот труп, который меня так напугал раньше, больше не сидит в гробу — он вылезает из него, а его злобно ухмыляющееся лицо повернуто ко мне...
Я развернулся и бросился наружу, спасаясь бегством по дну высохшего моря.
Мне не поверили. Я уже и прежде проявлял некоторые странности поведения, а теперь болтал какую-то и вовсе фантастическую чушь. Чтобы мертвые возвращались к жизни! Чтобы мертвые дрались с живыми! Очевидно, решили остальные, я тронулся.
Врач старался меня успокоить. Робсон тщетно пытался связаться с Уолтером и Джеем по радио. Когда он снова взглянул на меня, на лице его застыло странное выражение.
— Не могу к ним пробиться,— пробормотал он.— Что-то, конечно, неладно. Ты думаешь...— он осекся и нерешительно взглянул на меня.
Они не решались высказаться вслух, но все было ясно написано на их лицах. Трое, оказавшихся в стороне от остальных,--- и один из них безумец!
Двое вызвались сходить и выяснить, что произошло. Я умолял их не ходить, но меня оттащили в угол и крепко держали.
— Боже мой, неужели вы думаете,— бушевал я,— что они не позвали бы вас на помощь, если бы я действительно спятил? Вы что, не видите — я говорю чистую правду! Да если вы туда отправитесь, они и вас прикончат — дурачье вы проклятое! Прикончат вас всех, понятно?
Никто не обращал на меня ни малейшего внимания. Люди надели скафандры и приладили шлемы. Когда они выходили наружу, Робсон включил радио, чтобы поддерживать с ними постоянную связь. Наблюдая за ними, с трудом пробирающимися к скалам, я чувствовал, как мой гнев постепенно проходит. Теперь я не мог сделать ничего, чтобы их спасти.
Мы видели, как они остановились у первой каменной двери — она была открыта — и слышали через громкоговоритель их голоса, они явно решали, кто пойдет первым и поведет остальных. Затем они исчезли внутри. В течение нескольких секунд был слышен только звук их дыхания — и ничего более, внезапно кто-то нервно спросил:
— Что такое? Вроде что-то зашевелилось!
— Да нет, ерунда,— ответил другой голос. И добавил уже для нас: — Мы как раз пробираемся через обломки второй двери — вот мы уже в склепе. Там... Боже, что это?
Голос внезапно поднялся до визга — а потом послышалось:
— Назад, ради Бога!
После этого все смешалось: тяжелое дыхание, перемешанное с бессвязными фразами вроде: «Их целые десятки... Схватил его... Держись!..» Затем мы услышали: «Осторожней, у него нож!»
Пораженные ужасом, мы услышали резкий звук разрывающейся ткани — крики задыхающегося человека... После этого все стихло.
Люди в корабле обратили изумленные взоры на меня. Робсон пробормотал нечто, что можно было принять за извинение, и стал умолять меня рассказать, как все было. Я рассказал все, что мне было известно, стараясь говорить как можно спокойнее.
— У вас есть какие-то теории? — спросил он.
Я уже думал над этим, но сейчас заколебался.
— Вообще, теория у меня есть, только она, пожалуй, слишком фантастичная,— признался я.
— Разумеется! Все это относится к области фантастики. Выкладывайте!
— Помните, что происходило, когда мы открывали гробы? Каждый раз падал и разбивался какой-то шарик. А еще, были эти стеклянные иголочки... Тут должна быть какая-то связь!
Робсон уставился на меня:
— Вы хотите сказать, что эти иголки нечто вроде подкожных инъекторов?
— Не исключено,— кивнул я.
— И что именно благодаря им ожили тела, которые мы считали трупами?
— А еще были и стеклянные шарики,— напомнил я ему.
— Но это же странно до нелепости! Спустя тысячи лет... Конечно, возможно создать приспособление для оживления через короткое время, но это...
— Почему же? То, что нам неизвестно, как это делается, вовсе не исключает, что подобные средства могут существовать. Эти гробы воздухонепроницаемы; насколько я представляю, они вполне могли быть наполнены сохраняющим жизнь газом. Мы могли этого не заметить, поскольку были в скафандрах...
— Но...
— Да ладно,— перебил я.— Я ведь только предлагаю гипотезу. Вы можете придумать что-нибудь получше?
Робсон повернулся и бросил взгляд на скалу.
— Но зачем? — пробормотал он.— Зачем?
— А зачем люди ставят памятники умершим? — ответил я вопросом.— Своего рода привычка, инстинкт стремиться к вечности. Я бы сказал, что у этих существ тот же самый инстинкт. Их мир умирал, умирала их раса. Возможно, они считали, что это только фаза, что Луна когда-нибудь снова сможет поддерживать жизнь. Во всяком случае, похоже на то, будто они решили попытаться спасти представителей своей расы для какого-то будущего — каким бы оно ни было.
— Но как же они могут жить? — спросил кто-то.— Едва ли им хватает воздуха.
— А вы вспомните громадный объем их легких,— задумчиво произнес Робсон.
Глава 4. В ОСАДЕ ЛУННЫХ ЖИТЕЛЕЙ
Как только появилось первые предположения, страх немного отступил. Некоторые, склонные к приключениям члены нашей экспедиции даже вызвались продолжать исследования. Они могли бы хорошенько подготовиться, вооружиться — и отправиться на разведку.
Робсон тотчас наложил на эту идею вето. Он напомнил, что лунных жителей более четырехсот, и все они готовы напасть, прежде чем наши успеют выстрелить.
— Но мы не хотим причинять им вреда!
— Другие тоже не хотели и уже мертвы. Вам, кажется, и в голову не приходит, что селенитам нужна пища. Есть-то в склепе нечего.
Мы переглянулись. Нам действительно не приходила в голову такая причина для немедленного нападения. Теперь нам стало не по себе...
Робсон вызвал капитана Тофта.
Недоверчивость капитана быстро растаяла под воздействием нашей общей убежденности. Он тут же стал настаивать на том, что следует начать действовать и спасти наших людей, пока наконец не осознал, что скафандры разрезаны и людям помочь уже невозможно. Робсон придерживался мнения, что «Искру» следует немедленно увести из Моря Безмятежности в менее опасное место, но Тофт покачал головой:
— Двигатели сняли для ремонта. Даже при самой интенсивной работе это займет не менее десяти часов.— На наших лицах отразилась такая тревога, что он поспешно добавил: — Сделаю все, что в моих силах, джентльмены, можете на меня положиться, но быстрее чем через десять часов никак не получится..
Робсон некоторое время думал и, наконец, заговорил:
— Мы должны постараться не подпускать их к кораблю — сколько сможем. Надо, чтобы снаружи дежурили два вооруженных человека. Любого, кто попытается выйти из этого склепа — будь то мужчина или женщина — следует пристрелить.
Немедленно вперед вышли два добровольца. Они поспешили натянуть скафандры и уже направлялись к люку, когда их остановил крик наблюдателя, стоявшего у иллюминатора.
— Слишком поздно! — объявил он.— Они вышли!
