насторожившись). Ну… кто ж не знает кого-нибудь по фамилии Шоу!
СТЭНЛИ. Да, но этот кто-нибудь по фамилии Шоу не может отделаться от впечатления, что знавал вас в Лореле… Впрочем, скорей всего, он что-то спутал и принимает вас за кого-то другого, потому что с той дамочкой он познакомился в отеле «Фламинго».
БЛАНШ (смеется, но ей не хватает воздуха. Смачивает виски одеколоном). Боюсь, он и правда спутал меня с «той дамочкой» — отель «Фламинго» не из тех заведений, где я рискнула бы показаться.
СТЭНЛИ. Но местечко-то вам все-таки известно…
БЛАНШ. Да, по внешнему виду, по запаху.
СТЭНЛИ. Близко же вам, поди, случалось подходить — и по запаху ведь!
БЛАНШ. Да, дешевые духи далеко услышишь.
СТЭНЛИ. А у вас-то они — дорогие?
БЛАНШ. Двадцать пять долларов унция. И почти уже вышли. Учтите, если придет охота сделать подарок ко дню рождения. (Говорит весело, но в голосе проскальзывает страх.)
СТЭНЛИ. Да, Шоу, конечно, путает. Но он бывает в Лореле постоянно, так что проверить и установить ошибку проще простого. (Поворачивается и идет к портьере.)
(Стелле.) Жду в «Четырех двойках».
СТЕЛЛА. Эй! Разве я не заслужила поцелуя?
СТЭНЛИ. Не при сестрице же Бланш! (Ушел.)
БЛАНШ (поднялась со ступа, еле держится на ногах. Затравленно озирается вокруг). Стелла, что ты слышала обо мне?
СТЕЛЛА. А?
БЛАНШ. Что тебе наговорили на меня?
СТЕЛЛА. Наговорили?
БЛАНШ. Ты ничего про меня не слышала… никаких сплетен, пересудов?
СТЕЛЛА. Да нет, Бланш, ну что ты!
БЛАНШ. Милая, в Лореле только и было разговоров.
СТЕЛЛА. О тебе, Бланш?
БЛАНШ. Все эти два года я жила не так, чтобы очень уж добродетельно… с тех пор как «Мечту» уже было не удержать.
СТЕЛЛА. Ну, кому не случается…
БЛАНШ. Ведь ни твердости, ни особой самостоятельности за мной никогда не водилось. А слабым приходится искать расположения сильных, Стелла. Их дело — манить к себе, влечь, и расцветка им нужна нежная, как пыльца на крылышках у бабочек, она должна привораживать… если больше нечем расплатиться… за ночь приюта. Вот я и была не так уж добродетельна последнее время. Я искала приюта, Стелла. То под одной крышей, которая не умела хранить секретов, то — под другой… бушевала буря, все время ненастье, и меня закружило в этом вихре. Разве с этим кто-нибудь посчитался?.. Мужчины?.. Да им, пока не влюблялись в меня, и невдомек было: есть я — нет… А поди попробуй найти поддержку, если не обратишь на себя внимания, не будешь приметен. Вот слабым и остается — мерцать и светиться… вот и набрасываешь бумажный фонарик на электрическую лампочку. Мне страшно, так страшно. Уж и не знаю теперь — долго ли меня еще хватит на всю эту канитель… Теперь на одной беззащитности уже не продержишься: слабость — слабостью, а красота — красотой. А я уже не та.
Ты не слушала?
СТЕЛЛА. Стану я слушать эту галиматью. (Подходит к Бланш.}
БЛАНШ (вдруг сразу повеселев). Лимонад — мне?
СТЕЛЛА. Кому же еще!
БЛАНШ. Что ты за прелесть! Просто лимонад?
СТЕЛЛА (с готовностью). А по-твоему, не мешало бы добавить виски?
БЛАНШ. Да, милая, виски не повредит. Дай я сама. Не хватало, чтобы ты еще прислуживала мне.
СТЕЛЛА. А мне нравится. Совсем как дома! (Идет на кухню, взяла стакан и изливает виски.)
БЛАНШ. Должна признаться, люблю, когда прислуживают… (И вдруг срывается с места, бежит в спальню, за сестрой.)
(Взволнованно.) Ты… ты так добра ко мне! А я…
СТЕЛЛА. Бланш!
БЛАНШ. Да, да, не буду. Тебе претит эта чувствительность, знаю, знаю. Но, верь мне, я так благодарна, гораздо больше, чем могу высказать. Я не застряну у вас надолго! Не задержусь, обещаю…
СТЕЛЛА. Бланш!
БЛАНШ (истерически). Я не задержусь, обещаю тебе, я уеду! Уже скоро! Сама увидишь — уеду! Я не стану висеть у вас на шее и ждать, пока он выгонит меня!
СТЕЛЛА. Перестань, что за вздор!
БЛАНШ. Хорошо, милая… Смотри, как ты наливаешь. Пена пошла через край! (Отрывисто смеется и берет стакан, но рука так дрожит, что чуть не выронила.)
СТЕЛЛА (испугана ее криком). Господи!
БЛАНШ. Прямо на парадную белую юбку!
СТЕЛЛА. О… Платком! На мой. Три хорошенько.
БЛАНШ (медленно приходит в себя). Да, да… Хорошенько… хорошенько.
СТЕЛЛА. Пятно?
БЛАНШ. Ничего не осталось. Ха-ха! Ну, не везет ли мне, а? (Села, пьет, держа стакан обеими руками, тихонько смеется.)
СТЕЛЛА. Что ты так закричала7
БЛАНШ. Сама не знаю. (Нервно.) Митч… да, он придет в семь. Не знаю, что у нас с ним выйдет. (Быстро, сбивчиво.) Он пока еще ничего не добился: поцелуй с пожеланием доброй ночи — вот и все, Стелла. Я хочу, чтобы он уважал меня. А мужчины знать не хотят того, что даром дается в руки. Но ведь и запала-то у мужчин тоже хватает ненадолго. Особенно если женщине за тридцать. Они считают, что женщина за тридцать, вульгарно выражаясь, — «отпрыгалась». Ну, а я еще не «отпрыгалась». Конечно, он не знает… — не стану же я сама объявлять! …сколько мне на самом деле.
СТЕЛЛА. Что он тебе так дался, твой возраст?
БЛАНШ. Потому что по моему женскому тщеславию били так беспощадно. Так пусть он думает, что я — сама чистота и неопытность, понимаешь? (Смеется.) Я хочу обмануть его настолько, чтобы заставить его добиваться меня…
СТЕЛЛА. А он-то тебе нужен, Бланш?
БЛАНШ. Мне нужен покой! Вздохнуть свободно — вот что мне нужно! Да, Митч мне нужен… Дозарезу. Представляешь себе? Если выгорит! Я смогу уйти от вас, не быть больше никому в тягость…
СТЭНЛИ (выходит из-за угла, за пояс заткнута бутылка. Кричит). Эй, Стив! Юнис! Эй, Стелла!
СТЕЛЛА (целуя сестру, с чувством). Сбудется!
БЛАНШ (недоверчиво). Ты думаешь?
СТЕЛЛА. Сбудется. (На кухне, уходя и оглядываясь на Бланш.) Сбудется, родная, сбудется. Только не пей больше. (Голос ее затихает, она уже на крыльце, с мужем.)
