неофициально числилось за ним, когда они встречались в конторке на складе.
— Да, — улыбнулся Ла Наг, — только такого черного ящичка вы никогда не видели.
— И что это такое? — поинтересовался Сейерс.
— Машина времени.
— Ну-ка, постойте минуточку, — встрепенулся Зак. — Эксперименты Барского доказали невозможность перемещений во времени.
— Не невозможность, а непрактичность. Барский с коллегами обнаружили, что способны перемещать предметы во времени, но не могут скорректировать их положение с движением планеты в космосе. Поэтому объект, отправленный в прошлое, неизменно оказывается где-то в другом месте пространства.
Сейерс затряс головой, словно желая ее прояснить.
— Помню, об этом сообщалось когда-то, хотя не скажу, чтоб я что-нибудь толком понял.
Брунин почти не обращал внимания на беседу. Его больше интересовало местонахождение большой коробки, которую флинтеры выгрузили из своего корабля прошлой ночью. Сюда с собой принесли только маленькую, с чего и пошел бессмысленный разговор о путешествиях во времени. А большая где?
— Позвольте мне так объяснить, — начал Ла Наг. — Всякий объект находится в некой точке пространства и времени, верно? По-моему, можно принять это за данное. Аппарат Барского изменяет только временную точку, а пространственная остается фиксированной.
Сейерс поднял брови.
— А, понял! Поэтому она в конечном счете оказывается в межпланетном пространстве.
— Ну а я не понял, — отрывисто бросил Брунин, досадуя, что отвлекся на посторонние мысли. — Почему что-то, отправленное назад во времени, обязательно должно исчезнуть с планеты?
Ла Наг с максимальной терпеливостью продолжал:
— Потому, что в каждый данный момент ты находишься «здесь» и «сейчас» в пространственно- временном континууме. Аппарат Барского изменяет только «сейчас». Если мы отправим тебя на десять лет назад, «сейчас» изменится на «тогда», но в пространственном смысле ты по-прежнему останешься «здесь». А десять лет назад Трон находился за миллиарды километров отсюда. Десять лет назад его не было в этой точке пространства. Поэтому исследователи ни разу не сумели вернуть предметы, перемещенные во времени. Согласно теории Барского, дело именно в этом.
Брунин решил не выставляться идиотом, задавая дальнейшие вопросы.
— Ну, если тебе вздумалось с помощью этой штуковины послать меня или еще кого-нибудь в прошлое, лучше позабудь об этом. — Он сознательно старался произвести впечатление, будто выступает против Ла Нага от имени всех присутствующих. — Ничего подобного мы не позволим ни тебе, ни кому другому.
Ла Наг рассмеялся ему в лицо, не презрительно, а с искренним изумлением, что, однако, не смягчило оскорбления.
— Нет, людей мы не собираемся никуда посылать. Просто чуточку имперских денег.
Было абсолютно ясно сказано, что по окончании своей маленькой миссии Брунин должен вернуть флитер Ла Нагу. Никаких развлекательных прогулок. Нарушив какое-нибудь правило воздушного движения, он будет задержан и вынужден отвечать на массу вопросов, объясняя, откуда у безработного взялся собственный красивый новенький спортивный флитер. Выяснится, что тот принадлежит Ла Нагу, и служба безопасности выйдет на след. Чего любой ценой нельзя допускать.
Однако Брунин не видел в прогулке ничего развлекательного. Даже если бы видел, вряд ли остановился бы перед риском навлечь на себя недовольство Питера Ла Нага. Ему было поручено доставить машину времени Барского в маленьком черном ящичке Эрву Сингху на западное побережье и передать инструкции Ла Нага. Следующий груз денег придет лишь на следующей неделе. Эрв должен дождаться нужного момента и установить ящичек, как запланировано. Как только все будет готово, сообщить Брунину. Задание выполнено, остаток вечера свободен.
Уже на подлете к импортному складу Ангуса Блэка в голову вдруг ударила мысль, что сейчас как раз представился идеальный случай подкараулить флинтеров. Брунина до сих пор терзала другая коробка, выгруженная той ночью на крыше дома. Воспоминание о том, как бережно они с ней обращались, зудело, словно недосягаемый кусок кожи между лопатками.
Не сразу удалось найти с воздуха многоквартирный дом, но, проследовав вдоль улиц, по которым тогда шел за ними, он обнаружил знакомую с виду крышу. Флитер стоит на месте. Брунин покружил в темноте, отыскал на соседней крыше место для посадки. Выделил на все про все ровно час. Если к тому времени не появятся, пиши пропало. Не стоит заставлять Ла Нага чересчур долго ждать.
Просидел целый час, потом еще немного. Лишнее время потратил нечаянно. Сунул под язык таблетку торпортала, чтобы снять напряжение в неудобном пилотском кресле, и отключился. Окончательно очнулся, когда в щелки между сомкнутыми веками просочились мигнувшие огоньки. Поднявшийся с соседней крыши корабль начинал удаляться во тьму, выключив ходовые огни. Тот самый, в котором прошлой ночью улетели флинтеры. Теперь Брунин по-настоящему заинтересовался.
Оставив включенными свои собственные ходовые огни, он взлетел в воздух, быстро забрался выше уровня, на котором, предположительно, останутся флинтеры. Не видя их огней, упустил бы через несколько километров. Остается единственная надежда — держать корабль под наблюдением сверху под множеством шаров, освещающих Примус-Сити. Над городом можно его незаметно преследовать, держась повыше и чуть позади. Если вдруг вылетит за город, что-нибудь придумаем.
Впрочем, флитер летел над городом, двигаясь к самому центру Имперского парка. Над парком возникли небольшие проблемы из-за слишком слабого по сравнению с жилыми кварталами освещения. Брунин лишь по счастливой случайности заметил, что корабль опустился среди самой густой купы деревьев. Сам он выбрал более приемлемую посадочную площадку приблизительно в двух сотнях метров к востоку и тихо сидел, не имея понятия, что делать дальше.
Жутко хочется выяснить, чего надо флинтерам в Имперском парке среди глухой ночи, но не хочется вылезать из безопасной кабины. Если уж улицы Примус-Сити становятся по ночам опасными, то Имперский парк давно стал настоящими джунглями. Ступив ногой на землю, сразу будешь добычей любого прохожего. Конечно, вполне можно справиться с одним или даже с двумя злоумышленниками. У него при себе вибронож, он умеет им пользоваться с театральным эффектом. Да нынче хулиганы рыщут по парку шайками, столкнувшись с которыми не приходится питать иллюзий по поводу своей судьбы.
Брунин нерешительно поколебался единственную минуту и вылез в темноту, заперев за собой дверцу флитера. Если хорошенько подумать, шансы, может быть, на его стороне. Возможно, удастся пройти незамеченным. Приземлился он на возвышенности, особенно густо заросшей кустарником, без естественных тропинок. Вряд ли какая-то шайка выберет такое место для удачной охоты.
Он осторожно пробирался сквозь кусты, а наполовину настигнув флинтеров, лег на живот и пополз. Полз и полз. Исцарапав, разбив до синяков грудь и живот, чуть не повернул назад, решив, будто сбился с пути, — вытянутая правая рука наткнулась на пустоту. Пошарив вокруг, сообразил, что находится на краю низкого каменного утеса. Снизу справа слышалось тяжелое дыхание, хриплые стоны. Он вытянул шею, видя корабль флинтеров.
Лампа под козырьком скупо освещала сцену, но Брунин различил две фигуры, толкавшие и тянувшие огромный камень. Выбиваясь из последних сил, они все-таки с долгим глухим страдальческим кряхтеньем его сдвинули. Еще чуть-чуть поднатужившись, одним последним рывком поставили на ребро камень, под которым открылась прямоугольная яма. Отдышались, посмеялись, прислонившись к поднятому камню, вернулись к флитеру, рядом с которым на земле лежала большая коробка… та самая, которую они прошлой ночью выгрузили на глазах у Брунина на крышу.
Оба вытащили из поясов небольшие белые диски — Брунин на расстоянии не отличал Канью от Иозефа даже в выключенных голографических костюмах — и по очереди сунули в боковую щель. После этого диски вновь были спрятаны за пояса. Флинтеры осторожно, почти с опаской понесли коробку к дыре под камнем, опустили туда и присыпали тонким слоем земли. С меньшими усилиями и звуковыми эффектами повалили камень на прежнее место.
Потом сделали что-то совсем непонятное — взглянули друг на друга, отступили от камня и пристально уставились на него. Брунин по их позам не мог разобраться, виновато, горестно или так и сяк вместе. Чуть
