Верно, они не славились излишней воинственностью. Пять Республик давно уладили свои политические разногласия мирным путём. В каком-то смысле их образ жизни можно назвать пасторальным — поскольку большинство их ресурсов посвящалось сельскому хозяйству. Но простотою они никоим образом не отличались. Марсиане достигли выдающихся успехов в синтетической биологии, их цивилизация базировалась на этой отрасли. Мы сделали их планету обитаемой биотехническими средствами, и с самого первого поколения марсиане понимали функции и возможности ДНК.

Техника их и тяжёлая индустрия характеризовались некоторой грубоватостью. Космический корабль Вана, к примеру, оказался чуть ли не примитивным, какое-то ньютоновское пушечное ядро, но причины этого кроются в ограниченности природных ресурсов. Марс лишён нефти и угля, крайне ограниченны его запасы воды и азота. Базирующейся на обильных природных ресурсах экономики, подобной земной, на Марсе невозможно себе представить. Усилия жителей планеты Вана направлялись, в первую очередь, на прокормление населения, численность которого строго регулировалась. Биотехнология служила именно этой цели. И обходилась без «кузниц тяжёлой индустрии», коптящих небо высоченными дымовыми трубами.

— Это тебе Ван рассказал? — спросил я Джейсона под непрекращающийся шум дождя.

— Да, он, хотя практически всё это можно вывести из его архивов.

Ржавый вечерний свет отражался в изменившихся слепых глазах Джейсона.

— Но он мог… исказить истину.

— Не припомню, чтобы он когда-нибудь соврал, Тайлер. Другое дело, что он иной раз оказывался скуповат на правду.

Микрорепликаторы, доставленные Ваном на Землю, представляли собой последнее слово марсианской биотехнологии. Способные выполнить всё, что обещал Ван, они могли выполнять и ещё кое-какие функции, о которых он не упоминал.

Среди этих неупомянутых возможностей оказалась их способность поддерживать связь между собой и точкой происхождения при помощи также неупомянутого Ваном канала связи, не то узконаправленного радио, не то чего-то ещё более экзотического. Джейсон подозревал последнее, требовавшее приёмника, на Земле не существовавшего. Впоследствии Ван сообщил, что приёмник должен быть биологическим. Приёмником могла стать модифицированная человеческая нервная система.

— И ты решился?

— Я бы решился, если бы меня попросили. Но Ван мне доверился лишь потому, что с первого дня пребывания на Земле опасался за свою жизнь. Он не питал иллюзий насчёт природы человеческой и видел, какими средствами у нас делается политика. Ему нужно было кому-то доверить фармакопею и информацию на случай, если с ним что-нибудь приключится. Он не предлагал мне превратиться в приёмник. Модификация срабатывает лишь на Четвёртых. Помнишь, что я тебе говорил? Долголетие — лишь база для модификации в других направлениях. Это — одно из направлений.

— И ты целенаправленно применил эту модификацию к себе?

— Я ввёл себе это вещество после смерти Вана. Сильной реакции на инъекцию не последовало, никакого непосредственного действия я не ощутил. Надо иметь в виду, что не существовало способа проникнуть сквозь функционирующую Спин-мембрану. Я привил себе лишь возможность коммуникации.

— В таком случае зачем?

— Потому что не хотел умереть в невежестве. Мы полагали, что, когда «Спин» отступит, мы погибнем в течение нескольких часов или дней. Модификация давала мне возможность в течение этих последних часов или дней жизни, пока я жив, поддерживать контакт с базой данных чуть ли не с галактику величиной. И в результате узнать, кто такие гипотетики, зачем они всё затеяли, с какой целью…

Меня подмывало прервать его вопросом: «И ты узнал?» Может быть, и узнал. Может быть, именно это он и хотел сообщить, пока ещё в состоянии говорить. Может быть, именно это он и стремился записать на плёнку.

— Ван знал о твоём намерении?

— Нет. И вряд ли он бы его одобрил. Хотя сам он выполнял именно такую функцию.

— Неужто? Я не знал.

— Ничего удивительного. Имей в виду, то, что случилось со мной, с моим телом и мозгом, не проявление этой функции. — Он повернул слепые глаза в моём направлении: — Это не функция, а дисфункция. Сбой.

Репликаторы, запущенные с Земли, распространились за пределами Солнечной системы, улетели к другим солнцам. Заметили ли это гипотетики? Поставили ли они в вину землянам это фактически марсианское мероприятие? Соответствовало ли это, как предполагал И-Ди, хитроумному замыслу коварных марсиан? Джейсон этого не касался. Скорее всего, он этого и не знал.

Шло время, репликаторы распространились до ближайших звёзд, до следующих звёзд, далеко, возможно, очень далеко. Ни в какой телескоп их колоний не разглядишь, но, если составить карту их распространения в пашей галактике, возникла бы внушительная картина, громадное облако ледяной искусственной жизни. Разумной жизни.

Репликаторы не бессмертны. Как индивиды, они живут, размножаются, умирают. Но построенная ими сеть расширяется, растёт, как коралловый риф взаимосвязанных узлов, обменивающихся информацией, накапливающих информацию и передающих «домой», в точку происхождения.

— При последнем нашем разговоре ты упомянул проблему, — напомнил я Джейсону. — Ты сказал, что численность репликаторов уменьшается.

— Они встретились с чем-то… незапланированным.

— И что это было, Джейс?

Он несколько мгновений помолчал, как бы собираясь с мыслями:

— Запуская репликаторный проект, мы считали, что вводим во Вселенную нечто совершенно новое, новый вид искусственной жизни. Так вот, мы, человеческие существа, люди как Земли, так и Марса, оказались простачками и наивнячками. Не одни мы в галактике наделены разумом, и не мы первые. Куда там. Напротив, мы — явление заурядное. Практически всё, что мы предприняли в своей короткой истории, предпринималось прежде нас другими, в других местах.

— То есть репликаторы напоролись на других репликаторов?

— Наши репликаторы попали в мир репликаторов. Звёздный мир, Тайлер, оказался джунглями, а не пустыней, как мы предполагали.

Я пытался представить себе процесс, описываемый Джейсоном.

Далеко от захваченной «Спином» Земли, вдали от Солнечной системы, там, откуда наше Солнце кажется заурядной захолустной звездой, какой-то репликатор, осев на ледяную пылинку, начал процесс репродукции, инициировал стандартные процедуры роста специализированных «кирпичиков» колонии, наблюдения, сбора и передачи информации, уже многократно повторявшийся ранее предками. Может быть, новая колония достигла зрелости, может быть, далее начала передавать данные. Но в этот раз цикл прервали.

Что-то учуяло присутствие наших репликаторов. Что-то голодное.

Этот хищник (по выражению Джейсона) какой-то иной полуорганической автокаталитической системы с обратной связью — другая колония саморепродуцирующихся клеточных механизмов, полумашина, наполовину живое существо, — вторгся в нашу систему. Хищник более развитой, более сильный, со встроенным в генетику агрессивным инстинктом, способный искать и употреблять в качестве питательного вещества конкурирующие системы. Земные репликаторы, слепые и беззащитные, не способные даже удрать, пали жертвой этого хищника.

И нападающий не просто сожрал наших посланцев, не просто усвоил составляющие их молекулы. Он проанализировал состав и назначение структуры жертвы, он усвоил то, что посчитал для себя полезным, на ходу внедрил новое в свою структуру, реорганизовал, если в том возникла нужда, свою колонию. Наша колония не умерла, она оказалась втянута в новую, так сказать, онтологически пожравшую её систему, более сложную, иерархически превосходящую…

Не в первый и не в последний раз.

— Цивилизации разумных существ рано или поздно приходят к использованию репликаторных сетей, — продолжал Джейсон. — Субсветовые полёты в космосе — штука дорогая и малоэффективная, поэтому большинство технологически развитых культур в конце концов упираются в необходимость использования фоннеймановских машинных систем, каковыми и являются репликаторы. Очень выгодная затея, ведь репликаторы сами себя строят и обслуживают, на них не нужно тратить ни сентаво самой девальвированной валюты. А объём поступающей информации экспоненциально увеличивается с течением веков.

— Понимаю. Марсианские репликаторы не уникальны, они вошли в новую для себя, но привычную для космоса экологию…

— Экологию фон Неймана. По математику XX века Джону фон Нейману, первым предположившему возможность создания самовоспроизводящихся машин.

— …экологию фон Неймана, хорошо… Вошли в эту экологию и ушли от нас. И ни черта не сказали нам ни о гипотетиках, ни о «Спине».

Джейсон капризно выпятил губы:

— Тайлер, как ты не понимаешь… Экология фон Неймана и есть гипотетики. Это ведь то же самое.

В этот момент я мысленно как бы отпрыгнул назад и попытался осмыслить, с кем же я беседую.

Внешне вроде Джейс. Но его слова как-то заставляют не верить глазам своим.

— Ты… Ты общаешься с этой… системой? Я имею в виду, сейчас, во время нашего разговора?

— Не знаю, не знаю. Не знаю, что ты называешь общением. Общение действует в обе стороны. Это — нет. То есть это не то, что ты имеешь в виду. Общение не бывает столь… ошеломляющим. Это — да. Особенно ночью. Днём поток умеряется, вероятно, Солнце глушит сигнал своим излучением.

— Значит, ночью сигнал сильнее.

— Может быть, термин «сигнал» тоже не вполне корректен. Сигнал — это то, что должны передавать наши репликаторы. Я же получаю информацию на той же несущей, но информация эта не пассивная, какую мы получали раньше, и даже не просто активная, но откровенно агрессивная. Со мной пытаются сделать то же, что сделали с каждым другим узлом системы. Фактически, Тай, это пытается овладеть моей нервной системой и перепрограммировать её.

Значит, мои подозрения оправдались. С нами в комнате присутствовал третий. Во время нашего разговора гипотетики продолжали пожирать Джейсона заживо.

— И они в состоянии это сделать? Перепрограммировать твою нервную систему?

— Не думаю. Они считают меня ещё одним узлом сети репликаторов. Та биотехнология, которую я инициировал инъекцией, сделала меня чувствительным к их манипуляциям, но не так, как они этого ожидают. И поскольку они не воспринимают меня как органическую биологическую единицу, они могут лишь убить меня.

— Может быть, есть какой-то способ экранировать тебя от их излучений?

— Насколько мне известно, нет. Если бы марсиане что-то знали, они бы включили это в свои архивы.

Окно комнаты Джейсона выходило на запад. Заходящее солнце пронизывало облака и окрашивало стены розоватым свечением.

— Они и сейчас с тобой. В тебе. Разговаривают с тобой.

— Они… Оно… Это… Надо найти для них какое-то другое местоимение. Вся эта общность, вся экология фон Неймана представляет собой единую сущность. Она мыслит и куёт свои планы, медленно, но верно. Но все триллионы составляющих её частей одновременно представляют собой автономные существа, часто конкурирующие, более быстрые, чем вся сеть, и куда более интеллектуально развитые, чем любая человеческая особь. Спин-оболочка, к примеру…