принадлежать только женщине. Снимая юбку и нижнее белье, она почувствовала его присутствие, и, обернувшись, встретилась с ним глазами.

Он разглядел, что ее глаза, или, вернее, один, не совсем заплывший, был необычного зеленого цвета, но и не это привлекло его внимание. Его поразило выражение нестерпимой боли, сквозящее в ее взгляде.

Первый помощник прибавил света в лампе, и комната ярко осветилась. Шон шагнул через порог каюты, и Шейла отвернулась в смущении. Осмотрев ее, он покачал головой.

– Принеси свежей воды, чистую тряпку, аптечку, – приказал он. – Боюсь, ей крепко досталось.

Тэтчер принес все, что требовалось, и Шон отпустил его. «Беспомощный жалкий ребенок, – думал Шон, глядя на нее, – вряд ли даже ее можно назвать взрослой женщиной, рыбка, которую надо вернуть обратно в воду».

– Ну вот, девочка. Очень скоро ты поправишься, а я присмотрю за тобой.

Было совершенно очевидно, что эти слова ее не успокоили. Она оставалась скованной и напряженной, а когда Шон запер дверь каюты, в ее глазах появился страх.

– Не бойся, тебе ничто не угрожает.

Он хотел дотронуться до нее, но она метнулась в угол каюты и прижалась спиной к стене.

– Ну, успокойся. Я только хочу осмотреть твои раны. Мне нужно поднести поближе к тебе лампу, но обещаю, что не прикоснусь к тебе без предупреждения.

Он заметил, что каждый раз при его приближении у нее от волнения перехватывает дыхание.

Шон собрал все необходимое и сложил на столе.

– Я должен до тебя дотронуться. Иначе я не смогу заняться твоими ранами. Ты позволишь? – спокойно спросил он.

Последовал слабый кивок. Шейла казалась уже менее напряженной и даже позволила ему повернуть к свету ее голову. Взгляд ее единственного здорового глаза метался из стороны в сторону, как светлячок, пока, наконец, не сосредоточился на его лице.

Шейла слегка приоткрыла рот, как будто собралась что-то сказать. Он даже услыхал слабый звук, похожий на вздох.

– Ну что? Ты хочешь что-то сказать?

– Ваши глаза… Я никогда не видела таких глаз. Они у вас как у пантеры. То ли серебро, то ли золото, – она посмотрела на него. – А может быть, это золото, обрамленное серебром?

– Глаза дьявола, – усмехнулся он.

Шейла отпрянула назад. На мгновение их глаза встретились. Шон поманил ее пальцем и был удивлен, когда она, правда, неохотно, но повиновалась. Он раздвинул меховую оторочку ее пальто у шеи, пальто, которым она прикрывалась, упало к ее ногам, и она, густо покраснев, подхватила его снова и прикрылась.

Шон рассматривал ее со всей доступной ему бесстрастностью. Он еле сдерживал охватившую его ярость. Неужели она все еще не понимает, что у него нет дурных намерений, и весь его гнев направлен против мерзавца, который осмелился причинить ей столько вреда?

– Ты прошла сквозь ад, не так ли? – мягко спросил он.

Потускневшие волосы растрепались. Корсет был порван, один рукав свисал с плеча, держась на нескольких нитках. Царапины на шее сочились кровью. На щеке алел кровоподтек. Она с трудом могла повернуть голову.

Шон попытался успокоить ее так, как успокаивал бы раненую лошадь – спокойным уверенным голосом. Шейла пережила шок. Он болтал без умолку, чтобы отвлечь ее и рассеять ее страх. Она почти не отвечала ему, но он отметил, что ее напряжение мало-помалу слабеет.

Шон налил коньяку из обмотанной кожей бутылки в оловянную кружку и протянул ей:

– Выпей это.

Когда кружка коснулась ее распухших губ, Шейла вздрогнула от боли. Откинувшись назад, он внимательно смотрел на нее.

– Невежливо так бесцеремонно разглядывать человека, – с упреком сказала она.

«Боже, она поистине удивительна, – подумал он. – Вся израненная, а все еще сохраняет присутствие духа. Она не кисейная барышня, эта мисс».

– Прости меня. Я стараюсь сохранять хорошие манеры, особенно в присутствии такой очаровательной молодой женщины.

– Не надо комплиментов, капитан. Я отлично понимаю, как я выгляжу в ваших глазах. – Глотнув коньяку, она поперхнулась. – Что это?

– Коньяк полагается пить маленькими глотками, – назидательно заметил он. Она бросила на него сердитый взгляд. Он рассмеялся и смочил коньяком чистый платок. – Не пересядешь ли сюда? – Он похлопал по койке рядом с собой. – Я должен подлечить твою шею.

Девушка устало подчинилась и присела на самый краешек койки, как птичка, готовая вот-вот взлететь, если это потребуется.

Шон скрутил из носового платка жгут и связал им волосы Шейлы на макушке, чтобы открыть шею.

– Возможно, будет немножко больно, – предупредил он, осторожно прикасаясь к порезу. Шейла почти не шевельнулась, давая ему возможность тщательно обработать рану. Напоследок он посыпал рану порошком из корня журавельника, останавливающим кровотечение.