свиного пойла.

– К сожалению, это так, моя любовь. – Он откинулся на спину и прикрыл лицо шляпой.

– Скажи, где мой сын, – потребовала Кортни, – теперь-то ты мне скажешь, наконец?

– Когда мы будем в безопасности, – ответил Брэндэн.

– Я объехала полсвета, чтобы вытащить тебя из тюрьмы. Я требую ответа.

– Ты ехала за приключениями, Корт, а не за мной.

– Я ехала за сыном, – возразила она.

– А вы, однако ж, негодяй, сэр, – жестко сказал доктор Картрайт.

– Меня начинает тошнить от ваших стараний усовестить меня, док. Если вы хотите, чтобы я был пай- мальчиком, то…

– Заткнитесь, вы, оба! – закричала Кортни. – Начинает светать, и мы скоро будем видны как на ладони. Бессмысленно обви…

Неожиданно прозвучали выстрелы. Брэндэн повалил Кортни на спину и накрыл ее своим телом. Она попыталась поднять голову.

– Лежи тихо, глупышка! – Так они застыли, прижавшись друг к другу, и в начинавшемся рассвете Кортни с удивлением обнаружила, что серые с золотистыми искорками глаза Брэндэна загорелись знакомым огнем.

– Меня ранило в плечо, – выдохнул Картрайт. – С вами все в порядке?

– Да, – заверил доктора Брэндэн и пополз к нему, чтобы обследовать рану. – Нашего проводника тоже ранило, – сказал Брэндэн, когда тот застонал, – но он в сознании. Стреляли оттуда, – он повел плечом, – так что, если мы направим лодку вон к той куще, то будем в безопасности, я думаю.

– Снимите мундиры, – посоветовала Кортни. – Возможно, вас приняли за солдат Федерации.

Брэндэн последовал ее совету, Кортни накрыла одеялом побледневшего Картрайта. Она достала нож и стала обрезать одежду вокруг его раны.

– Я чувствую себя неплохо, – сказал он слабым голосом.

Брэндэн поговорил с проводником.

– Похоже, что нас ожидают сразу за поворотом, – сообщил он Кортни.

Лодка шла вдоль берега, и как только они прошли поворот, то сразу увидели громадного длинноволосого рыжего детину с густой бородой. Он стоял на берегу и махал им рукой. Брэндэн толкнул веслом лодку к отмели, а сам выпрыгнул из нее и пошел вброд к рыжему. Тот схватил Брэндэна за руку и вытащил его на берег.

– О'Шофнесси! Так это у твоей милашки мы должны спрятаться? – спросил Брэндэн.

– Да, – заговорил ирландец с резким акцентом. – Она будет рада тебя видеть, приятель. А это кто с тобой?

Брэндэн представил их друг другу, пока они вместе с О'Шофнесси тянули лодку на отмель.

– Англичане! – прорычал О'Шофнесси и сплюнул в сторону.

– Потише, приятель. Эта женщина – моя жена. Вместе с тем парнем они вытащили меня из тюряги, так что веди себя как воспитанный человек.

О'Шофнесси прищурился.

– Вообще-то мне противно разговаривать с английским отребьем, даже если об этом просишь ты. Но раз это твоя жена и твои друзья, то я их приветствую.

– Тогда пошевеливайся.

О'Шофнесси легко поднял доктора Картрайта, и, как ребенка, перенес его в повозку. Брэндэн помог проводнику встать на ноги и идти к повозке, а за ними, едва передвигая ноги, плелась Кортни.

– В повозке осталось только одно место, – сказал ирландец, когда там устроились Картрайт и проводник, – и еще у меня есть лошадь.

– Ничего страшного, – успокоила его Кортни, – если надо, я поеду верхом.

Брэндэн и О'Шофнесси расхохотались. Ирландец поднял Кортни и усадил в повозку.

– Огонь-баба, а? – заметил он. – Очень даже интересно.

Кортни взбила подушку и снова легла на постель из гусиного пуха. Публичный дом! Она ночевала в публичном доме! Ее отца хватил бы удар, узнай он об этом, а Марк…

Она рукой закрыла рот, чтобы заглушить душивший ее смех. Бордель был совсем не похож на то, каким она себе его представляла. Ее комната была роскошно обставлена добротной, хоть и немного громоздкой мебелью а-ля Тюдор. Стены и восточные ковры красного цвета удачно гармонировали с этой мебелью из мореного дуба.

Кортни дернула шнур звонка, и на пороге появилась девочка-служанка, не старше тринадцати лет, с передвижным чайным столиком.

– Вот вы и проснулась, – сказала девочка, поправив тюрбан на голове. У нее были большие темные глаза и кожа цвета кофе с молоком. – Я начинала думать, вы спать весь день. Конечно, здесь такое ничего необычно.