– Я не покоряю весь мир, ваше величество, – рассмеялась Каэтана.

– Как знать, дорогая Каэтана, как знать... Что-то говорит мне, что ты, возможно, делаешь гораздо большее, – ответил император, наливая себе и Каэ вина.

Слуги Давараспа при виде такой царственной простоты застыли в изумлении. На их веку ни один повелитель не делал этого сам.

– Не хочется так быстро расставаться. Твой исполин меня покорил – я ему хотел что-нибудь подарить, и узнаешь, что он мне ответил?

– Что? – заинтересовалась Каэ.

– Что у него все есть – друзья, оружие, конь и задело, ради которого он готов умереть. Что, говорит, ты можешь мне еще дать, аита? И смеется. Великий воин...

– Великий, – откликнулась Каэ, разглядывая Бордонкая.

Гигант, довольный тем, что на пиру вино наливают сразу, как пустеет кубок, не тратил усилий на то, чтобы сдерживаться, а добросовестно пил и ел за пятерых, рассудив, что неизвестно, где и когда он опять попадет на такое пышное празднество.

– Человек, который не побоялся выйти против бога, велик, – опять заговорил император. – Может быть, на обратном пути заедете ко мне? Сделаю Бордонкая полководцем – дам ему армию обучать. Ловалонгу поставлю наместником, Джангараю княжество отыщем; альву библиотеку выстрою размером с город, свезу туда со всего мира редкости; как ты думаешь – согласятся?

– Не знаю, – честно сказала Каэ. – Ты от души предлагаешь, поэтому жаль отказываться. А так я бы не огласилась. Ну что Ловалонга будет с провинцией делать или даже с целым королевством? Он же оттуда сбежит через несколько дней.

– Сбежит, – согласился Зу-Л-Карнайн, – и я бы сбежал. С удовольствием.

– За все нужно платить, император – это твоя плата за славу и великие подвиги.

– Ну да. Ты говоришь, как Агатияр, – по-мальчишески обиделся аита, и опять стало заметно на неуловимо короткое мгновение, что ему не так уж много лет – великому полководцу и Льву Пустыни. Что он еще очень и очень юн. – Ладно, – сказал Зу-Л-Карнайн, делая небрежный жест. – Надо перетерпеть церемонию, а там уж будем со спокойной душой веселиться.

Повинуясь приказу императора, в зал впустили побежденных князей. Аита повернулся к Каэтане со страдальческим выражением на красивом лице и спросил грустным голосом:

– Ну как? Вид у меня достаточно грозный? Каэ не покатилась со смеху только потому, что нужно было поддерживать авторитет полководца. Она набрала побольше воздуха в легкие, затем медленно выдохнула, расслабляясь.

– Нахмурься, что ли, – обратилась она к Зу-Л-Карнайну.

Аита послушно сдвинул брови и обратил гневный лик к Дахаку Давараспу, стоявшему перед ним на коленях. Точнее, бывший правитель Урукура опустился на пол, где стоял, а от императора его отделял еще длинный стол, за которым сидели пирующие. В зале воцарилась тишина. Все переводили взгляд с императора на побежденного князя и обратно.

– Ты посмел, – загрохотал аита, и Каэ поразилась тому, как изменился его голос, – теперь это был грозный голос прирожденного владыки, не терпящего возражений и непокорности, – ты посмел восстать против меня. Знаешь, каким будет твое наказание?

– Прости, Лев, – еле слышно пролепетал князь. – Я не знал, что так получится. Сам бы я никогда не посмел восстать, но ко мне явился посланец от Арескси и заверил в том, что ты проиграешь все последующие сражения, ибо в твоем лагере находятся...

Император привстал с кресла, чтобы лучше расслышать последние слова Давараспа, а люди замерли, боясь упустить хоть единый звук, но тут высокое окно с цветными стеклами разбилось со звоном и грохотом, и страшное нечто ворвалось в пиршественный зал. В мгновение ока, раньше, чем успели что-либо понять ошеломленные тхаухуды, чем сорвались со своих мест Джангарай и Ловалонга, а Бордонкай оторвался от очередного кубка, – птица, более всего похожая на ворона, только огромных размеров, пронеслась через весь зал, подлетела к Давараспу и изо всей силы клюнула его в глаз. Судя по тому, как мгновенно оборвался на звенящей высокой ноте крик мятежного князя, клюв пробил ему глазницу и проник прямо в мозг. Тело урукурского владыки безвольно свалилось на пол, обагрив узорчатые каменные плиты кровью. А ворон вылетел через разбитое окно прежде, чем кто-либо опомнился и пришел в себя.

– Это говорит нам больше, чем он сказал бы живой, – заметил Зу-Л-Карнайн.

Подбежавшие слуги подобрали тело пленника, вытерли кровь и посыпали это место свежими цветами. Празднество продолжалось, однако воины Зу-Л-Карнай-на пили в тягостном молчании.

– Прости, аита, – наклонилась к нему Каэтана. – Из-за нас ты столкнулся с Арескои, да еще и с его братьями.

– Рано или поздно это все равно бы произошло, – отозвался тот. – Зато увидел Траэтаону и повоевал под его командованием. К тому же теперь я лично заинтересован, чтобы ты благополучно добралась до Запретных земель.

– Знаешь... – Она тронула его рукой, и император, отвыкший за время своей власти и славы от таких жестов, удивленно на нее посмотрел. – Я насчет библиотеки – ты бы действительно мог это сделать для Воршуда?

– Конечно, – улыбнулся аита.

– Я думаю, зачем тащить его в такую даль? А вдруг он захочет остаться с тобой и засесть в самой большой библиотеке мира – это ведь его мечта. Давай спросим...

– Спроси, дорогая Каэтана, – сказал император. Каэ поманила к себе Воршуда. Альв менее других казался потрясенным только что происшедшим событием и с аппетитом уплетал жареную гусиную грудинку в каком-то пряном соусе. Увидев приглашающий жест Каэ, он старательно вытер шерстку салфеткой из белого полотна и степенно двинулся к императору. Воршуда распирала гордость – он и помыслить не мог, что будет сидеть за одним столом с князьями, ханами, полководцами и самим Зу-Л-Карнайном, от одного имени которого ему становилось дурно в таком далеком теперь Аккароне.

Он поклонился императору, но не очень глубоко, и тут же подумал, что гордость распирает его не слишком сильно. Воршуд чувствовал себя ребенком, обнаружившим вдруг, что он вырос из старых вещей и игрушек. Занятый этими мыслями, альв не сразу понял, что говорит полководец о какой-то самой большой в мире библиотеке...

Наконец ему удалось уразуметь, что Зу-Л-Карнайн приглашает его к себе на службу и сулит неслыханное – построить огромное здание и свезти туда все книги, какие только укажет ему Воршуд или назовут знатоки. И альву будет позволено всю жизнь провести в этой сокровищнице знаний – это будет его владение, его княжество, его дом.

Ослепительная реальность, лучше всякой мечты, вставала во весь рост перед маленьким мохнатым человечком. Он смотрел во все глаза на аиту, пожелавшего сделать ему такой грандиозный подарок. Наконец он решился задать вопрос. И то, что он спросил, удивило его самого гораздо больше, чем собеседников.

– А вы? – спросил он у Каэтаны.

– Мы двинемся дальше. Послушай, Воршуд, – она притянула его к себе за руку, – у нас положение шаткое и ненадежное. Новые боги не простят нам победы у ал-Ахкафа. Мы стали опасны, так что меры против нас будут приняты гораздо более серьезные. Но мы должны идти – это единственное, что остается. А ты... Такого шанса не будет больше никогда. Пока Зу-Л-Карнайн хочет сделать тебе этот подарок, пока он не занят более важными делами, соглашайся, Воршуд!

Маленький альв смотрел на Каэтану темными глубокими глазами: