ликвидировать. Зло, толкающее расу на разрушение и сознательное одиночество, было, есть и будет. На Гоглеске никогда не будет Бога, там будет только Демон.

– И все же, – упорствовал Лиорен, – целительница может заблуждаться. Практикант в растерянности. Он не понимает, не обижает ли он целительницу своим полным невежеством в вопросах религиозных верований гоглесканцев...

– Ощущается раздражение, – отметила Коун, – однако целительница не обижена.

Мгновение-другое Лиорен отчаянно пытался вспомнить и упорядочить сведения, не так давно полученные им от библиотечного компьютера.

– В Федерации, – начал он, – широко распространены убеждения на тот счет, что там, где существует Зло, там непременно есть и Добро, что дьявола без Бога не бывает. Бога почитают всезнающим, всемогущим, но вместе с тем милосердным сверхсуществом и создателем всего сущего. Считается, что он присутствует сразу и везде, но при этом невидим. Если на Гоглеске проявляется только Демон, это не значит, что там нет Бога: все верования, независимо от того, какие виды их исповедуют, утверждают – Бога надо искать в себе.

Гоглесканцы боролись со своим Демоном, – продолжал свою мысль Лиорен, – с тех самых пор, как у них зародился разум. Порой в этой борьбе они теряли куда больше, чем приобретали. Очень может быть, что Демон у вас всего один, но есть много таких, кто, сам того не зная, носит Бога в себе.

– Вот и Конвей так говорит, – призналась Коун. – Но диагност оперирует понятиями современной медицинской науки и настоятельно советует целительнице обзавестись опытом в психологических дисциплинах. А практикант-доброжелатель способен поверить в Бога, или нашего Демона, или в любое иное сверхъестественное существо?

– Вероятно, способен, – уклончиво ответил Лиорен. – Но несмотря на это, несмотря на его верования, он готов оказывать целительнице любую помощь и поддержку.

Коун молчала так долго, что Лиорен подумал, что беседе конец. Каково же было его изумление, когда гоглесканка заговорила.

– Поддержка была бы более полной, – заявила Коун, – если бы тарланин рассказал о своих верованиях.

– Тарланин, – осторожно начал Лиорен, – знает о многих различных верованиях, однако эти знания приобретены не так давно. Они далеки от полноты и точности. Кроме того, в процессе изучения соответствующих материалов тарланин обнаружил, что подобные убеждения, если их придерживаться всерьез, – это дело веры, которая не меняется под воздействием логики. Приверженцы одной веры крайне обидчиво воспринимают другие верования. Тарланин не желает нанести обиду и не имеет права как-то влиять на чужие убеждения. По этой причине он бы предпочел, чтобы гоглесканская целительница первой рассказала о своих верованиях.

Сразу стало ясно, что Коун сильно встревожилась, хотя Лиорен и не понимал, в чем суть проблемы. В этой сфере давать советы он мог лишь наобум.

– Тарланин, – заметила Коун, – опаслив и осторожен.

– Гоглесканка, – эхом откликнулся Лиорен, – совершенно права.

Оба замолчали. Коун не выдержала первой.

– Очень хорошо. Гоглесканка напугана, она в отчаянии, она сердится на Демона, обитающего в сознании ее сородичей и непрерывно связывающего их цепями дикарства. Гоглесканка предпочитает умолчать о нематериалистических доводах, которые ее сородичи приводят в поддержку своих убеждений, поскольку гоглесканка, будучи целительницей, сомневается в эффективности немедикаментозной терапии. Она снова спрашивает, в какого Бога верят тарлане? Они верят в великого, всеведущего и всемогущего создателя? – Коун сыпала вопрос за вопросом, не давая Лиорену ответить. – В того, кто позволяет существовать боли и несправедливости или равнодушен к ним? Или это Бог, который насылает незаслуженные наказания на некоторые виды, благословляя при этом большинство других видов миром и счастьем? Есть ли у этого божества добрые или даже божественные причины позволять случаться таким ужасным событиям, как те, которые произошли на Кромзаге, расставлять эволюционные ловушки, сковывающие Защитников Нерожденных, обрекать на бессмысленную жестокость гоглесканцев? Какой древний грех заслужил такое наказание? Есть ли у этого Бога разумные и этические причины для такого вопиюще глупого и аморального поведения, и если есть, то не будет ли тарланин так добр указать гоглесканке, что это за причины?

Тарланин этих причин указать не мог. «Он не может, – думал Лиорен, – потому что он такой же неверующий, как вы». Но инстинктивно Лиорен догадывался, что не такого ответа ждет от него Коун. Если бы она на самом деле была неверующей, она бы не обижалась так страстно на Бога, в которого не верила. Пора было искать нужные ответы.

– Как уже указывалось, – спокойно проговорил Лиорен, – тарланин будет сообщать сведения, но не будет пытаться влиять на верования собеседницы. У религий, исповедуемых на большинстве планет Федерации, так же как и у богов, почитаемых последователями этих религий, много общего. Бог для них – всеведущий, всемогущий и вездесущий Создатель Всего Сущего, как уже говорилось ранее. Кроме того, верят, что он справедлив, милосерден, добр, что он заботится о счастье всех созданных им разумных существ, что он способен простить им совершенные ими проступки. Повсеместно распространена вера в то, что там, где существует Бог, существует и дьявол, либо некое Зло в виде не так хорошо описанного существа, постоянно пытающегося мешать деяниям Бога, старающегося заставить его создания вести себя, словно ведомые инстинктами животные. Однако разумные существа понимают, что они – никакие не животные. В каждом думающем существе происходит постоянная борьба Добра и Зла, плохого и хорошего. Порой кажется, будто бы дьявол – или, иначе говоря, склонность к животному поведению, присутствующая в той или иной мере у всех разумных существ, побеждает и что Богу до этого нет никакого дела. Между тем даже на Гоглеске Добро стало делать первые, пускай даже самые робкие шаги к победе над Злом. Будь это не так, гоглесканская целительница не находилась бы здесь и не следовала бы наставлениям по пользованию искажателями звука. Ведь говорится, что Бог помогает даже тем, кто в него не верит...

– И наказывает тех, кто верит в него, – перебила тарланина Коун. – Вопрос остается вопросом. Как тарланин объясняет милосердие Бога, позволяющего существовать проявлениям массовой жестокости?

Ответа у Лиорена не было, поэтому он просто проигнорировал вопрос.

– Часто говорят, что убеждение в существовании Бога – это из области чистой веры и не нуждается ни в каких физических доказательствах, не зависит от уровня развития разума самого верующего. Говорят, будто бы в тех случаях, когда ума маловато, вера сильнее. Из этого некоторые делают вывод, будто бы только глупые существа способны верить в метафизическое, в сверхъестественное, в жизнь после физической смерти, а более развитые в умственном отношении существа якобы во всем разбираются лучше и верят только в себя, в физическую реальность, с которой сталкиваются в повседневной жизни, и в свою способность изменять эту реальность себе на пользу.

Причем сложность этой самой окружающей реальности, начиная с галактик, стремящихся к бесконечности, и кончая не менее сложными микровселенными, из которых эти галактики строятся, получает научные объяснения, представляющие собой не более чем умственные догадки, которые можно перекраивать бесконечно. Наиболее неубедительными из подобных объяснений являются те, которые касаются существ, зародившихся в области между -и микрокосмом, существ, думающих и знающих, существ, обдумывающих свои познания и пытающихся не только понять то целое, частью которого они являются, но и изменить это целое, сделать его лучше. Немногие просвещенные из числа думающих полагают, что верный путь состоит в том, чтобы хорошо относиться друг к другу, сотрудничать по отдельности, международно, сотрудничать с другими планетами с тем, чтобы для возможно большего числа существ настали мир, радость, чтобы процветали наука и культура. Мнение любого существа или группы существ, сопротивляющихся этому процессу, рассматривается как неверное, ошибочное. Однако для большинства таких мыслителей Добро и Зло – понятия чисто абстрактные, а Бог и дьявол – предрассудки