Майкл, судя по всему, рассматривал то место, где его помощник скрылся среди парка, его мысли витали неизвестно где.

— А, да, — сказал он, переведя взгляд на Люка. — Полагаю, через пару дней объявление появится в газетах.

— Ты помолвлен?

Если бы кто-нибудь сообщил ему, что Майкл объявлен наследником английского трона, Люк не был бы так удивлен.

Майкл? Помолвлен?

Лицо у его друга было непроницаемым.

— Мои родители пожелали, чтобы я выполнил договор, вступив в брак, в который должен был вступить Гарри. Как всем нам известно, когда мой брат умер, его обязанности перешли ко мне.

«Ты этого хочешь?»

Люк чуть было… чуть было не спросил об этом вслух, но все же ему удалось удержаться и не задать вопрос, на который, как он понимал, Майкл никогда не станет отвечать. Его друг редко, говорил о неожиданной смерти своего брата, и вряд ли завел бы теперь этот разговор. Плюс к тому их троих — Алекса, Майкла и его — связывала не только многолетняя дружба; они уцелели в ужасной войне благодаря тому, что ни один из них не вмешивался в дела других.

Только в данном случае, кажется, у него с Майклом оказалось одно общее дело.

Люк взял поводья в одну руку, собираясь сесть в седло. У него было ощущение, что Майклу хочется закончить прогулку в одиночестве.

— Я поговорю с Мэдлин, если ты хочешь.

— Оторвавшись от прочих занятий. Могу себе представить. — Майкл усмехнулся, но не сумел придать своему лицу окончательно легкомысленное выражение. — В судорогах страсти прекрасная леди Бруэр, быть может, откроет все свои тайны.

А может быть, он, Люк, откроет свои. Эта мысль подействовала на него отрезвляюще.

— Если у нее будет что сказать важного, я сообщу тебе.

— Люк. — Майкл говорил неуверенно. — Четыре года назад мы знали, что есть некая англичанка с аристократическими связями, которая работает как курьер и занимается шпионской деятельностью для Франции. Наша разведывательная служба здесь, в Англии, заподозрила Элис Стюарт, потому что ее не один раз видели в обществе других известных агентов, но это всегда было на каких-то светских мероприятиях, так что трудно было найти серьезные доказательства, особенно благодаря ее семейным связям. Один из наших людей, следивших за ней, погиб. Это походило на несчастный случай, но я не верю в несчастные случаи, когда человек выслеживает шпиона, которого повесят, если поймают.

Люк тоже в это не верил. Он проговорил через силу:

— Мне казалось, что война закончена.

— Войны никогда не кончаются. — На миг Люку показалось, что Майкл устал, но то было мимолетное впечатление. — Я думаю, что эта женщина опасна. Я не увидел в дневнике ничего, но ее, очевидно, тревожило, нет ли там чего-нибудь. Если она поймет, что мы наняли человека наблюдать за ее домом, то может решить, что ее родственник, возможно, все рассказал своей жене. Поверь мне — если занимаешься рискованным делом, то не можешь рисковать.

— Мэдлин грозит опасность?

— Возможно.

Люк пришпорил лошадь и пустил в галоп.

Люк сильно ошибся относительно лорда Фитча. Он снова нанес удар.

По крайней мере Мэдлин была совершенно в этом уверена.

Кто еще мог бы это сделать?

Мэдлин смотрела на рисунок и удивлялась, насколько может быть красивым то, что использовалось в качестве рассчитанного оружия. Неясный фон, непонятная обстановка — освещенные луной драпировки и стены. По-настоящему четким — если не считать единственной фигуры на переднем плане — было открытое окно, шторы, поднятые ветром; все это было прекрасно схвачено и передано с простотой и изяществом, достичь которых, вероятно, было совсем не просто.

На рисунке была изображена женщина, неподвижная, наполовину отвернувшаяся. Ее изящный нагой силуэт был выполнен с мастерством, от которого захватывало дух. Слегка поднятое лицо изображенной находилось в странно благородном и мягком противоречии с тем фактом, что очертания груди и бедра и все остальные изгибы, подчеркнутые переливчатым освещением, были одновременно шокирующими и — Мэдлин не могла в этом не признаться — изысканно потрясающими в художественном смысле. То не была обнаженная фигура в стиле старых мастеров. Это было что-то другое, эротическое, современное и возбуждающее.

У женщины на рисунке были длинные светлые волосы. Эта женщина — она, Мэдлин.

— Вас хочет видеть какая-то леди, мадам. — Хьюберт, серьезный и степенный, стоял в дверях. — Она не желает сообщить свое имя или дать карточку и говорит… — он остановился, явно уязвленный, — что британскую аристократию душат архаические светские обычаи, возникшие в результате многочисленных браков между родственниками.

С минуту Мэдлин смотрела на Хьюберта, не зная, как на это ответить, но лицо у дворецкого было такое комичное, что она хлопнула себя ладонью по губам, чтобы удержаться и не расхохотаться. Возможно, эта вспышка была проявлением настоящего веселья, а быть может, реакцией на нервное напряжение. Хьюберт сказал, что это леди. Если бы посетительница не подходила под это определение, он назвал бы ее особой.

— Прошу прощения. Полагаю, вам следует проводить ее в синюю гостиную, — проговорила Мэдлин. — Мне стало любопытно, не говоря уже об остальном.

— Очень хорошо, мадам.

Ответ Хьюберта прозвучал несколько натянуто.

Она осторожно перевернула рисунок, лежащий на письменном столе Колина, вниз изображением, чтобы его никто не смог увидеть. Подняла руку, чтобы поправить волосы, решила, что любая посетительница, которая объявила о себе таким образом, вероятно, безразлична к состоянию прически хозяйки, встала и пошла встретить свою таинственную гостью.

Два шага в гостиную — и она остановилась, не в силах отвести взгляд от высокой женщины с волосами интересного оттенка, колеблющегося между рыжим и каштановым; женщина рассматривала портрет над камином, на котором был изображен прадед Колина.

Мэдлин сказала неуверенно, потому что посетительница показалась ей знакомой, но она не могла вспомнить ее имени:

— Добрый день.

— Лицо хорошее, — сказала женщина в качестве приветствия, — но все тело взято неправильно. Видите, какая у него длинная шея, несмотря на гофрированный воротник, и рука лежит на шпаге совершенно неестественно?

— Никогда не думала об этом, — откровенно призналась Мэдлин.

Это заставило гостью обернуться, и Мэдлин с легким потрясением поняла, почему женщина показалась ей такой знакомой. Даже если отставить в сторону выступающие высокие скулы и прямой нос, эти серебристо-серые глаза нельзя было не узнать. Быть может, их затеняли темные женственные ресницы, но то были глаза Люка, и кто бы ни была посетительница, они с Люком явно состоят в очень близком родстве. Женщина миновала первый расцвет молодости, но осталась очень красивой.

— Я Регина. А вы Мэдлин.

Неформально по меньшей мере. Мэдлин кашлянула, и ей удалось выговорить ровным голосом:

— Рада с вами познакомиться.

— Вы получили мой подарок?

Женщина улыбнулась. Она была одета элегантно и интересно — полуботинки и муаровое платье темно-зеленого оттенка, который подходил к ее волосам.

— Подарок? — переспросила сбитая с толку Мэдлин.

Не дожидаясь приглашения, Регина выбрала диванчик и села на него изящным кошачьим