И вдруг смененной пушечной пальбой, — Все вздрогнули, понявши этот вой. Хоругвью светозарно-голубойВесенний первый день лазурно-золотой Так и пылал над праздничной Москвой. Тут первая меня достигла весть, Что в мире новый житель есть И, новый царский гость в Кремле, Ты в этот час дарован был земле. С тех пор воспоминанье это В душе моей согрето Так благодатно и так мило — В теченье стольких лет не измен‹яло›, Меня всю жизнь так верно провожало, — И ныне, в ранний утра час, Оно, всё так же дорого и мило, Мой одр печальный посетило И благодатный праздник возвестило. Мнилось мне всегда,Что этот раннего событья самый часМне будет на всю жизнь благим предзнаменованьем,И не ошибся я: вся жизнь моя прошла Под этим кротким, благостным влияньем. И милосердою судьбою Мне было счастье суждено, Что весь мой век я ‹над собою› Созвездье видел всё одно —Его созвездие, — и будь же до конца оно Моей единственной звездою И много-много разПорадуй этот день, и этот мир, и нас…
Царь благодушный, царь с евангельской душою, С любовью к ближнему святою, Принять, державный, удостой Гимн благодарности простой!Ты, обнимающий любовию своей Не сотни — тысячи людей, Ты днесь воскрыльями еяБлаговолил покрыть и бедного меня, Не заявившего ничем себяИ не имевшего на царское вниманье Другого права, как свое страданье!.. Вниманьем благостным своим Меня призреть ты удостоил И, дух мой ободрив, ты успокоил… О, будь же, царь, прославлен и хвалим, Но не как царь, а как наместник бога, Склоняющего слух Не только к светлым легионам Избранников своих, небесных слуг, Но и к отдельным одиноким стонам Существ, затерянных на сей земле,И внемлющего их молитвенной хвале. Чего же, царь, тебе мы пожелаем? Торжеств ли громких и побед? От них тебе большой отрады нет! Мы лучшего тебе желаем, А именно: чтобы по мере той, Как призван волей ты святой Здесь действовать, в печальной сей юдоли,Ты сознаваем был всё более и боле Таким, каков ты есть, Как друг добра нелицемерный… Вот образ твой, и правильный и верный, Вот слава лучшая для нас и честь!
