Сэм изогнул бровь.

— Предоставь ей решать самой этот вопрос, сынок. Возможно, ты будешь приятно удивлен ее выбором. Я точно знаю, что Тори мечтает о доме и о семье. И если я не ошибаюсь, ты можешь дать ей и то, и другое.

Нэту хотелось в это верить. Он любил Тори и надеялся, что она даст ему шанс все исправить.

Он забрал фигурку ангела и направился к двери, мысленно моля Господа о том, чтобы он помог ему вернуть Тори.

Тори сидела в своем шикарном офисе и смотрела в окно. На улице было холодно и сыро. Такая погода вполне соответствовала ее настроению. Она посмотрела на гору бумаг на столе, но у нее не было никакого желания заниматься работой.

Тори глубоко вздохнула. Настала пора снова поговорить с отцом. Девушка вышла из кабинета и остановилась у стола своего секретаря.

— Позвоните моему отцу и сообщите ему, что мне нужно с ним поговорить, — сказала она и направилась в кабинет президента компании.

Отец восседал за огромным массивным столом.

Он внимательно посмотрел на дочь.

— Виктория, сейчас не время…

Тори закрыла за собой дверь и подошла к столу.

— Я отниму у тебя только тридцать секунд.

Сколько моих акций тебе нужно, чтобы получить контрольный пакет?

Джей Си оторвался от чтения, вопрос его явно заинтересовал.

— Две трети.

— Считай, они у тебя в кармане. Но я хочу уйти из «Шерко». Немедленно.

Джей Си помолчал немного, затем кивнул.

Не говоря ни слова. Тори вышла из кабинета.

На ее губах играла победная улыбка. Она была свободна и могла делать все, что ей захочется.

Вернувшись в свой кабинет. Тори позвонила адвокату и распорядилась, чтобы он срочно занялся вопросом передачи акций. Положив трубку, она заметила коробку на своем столе. Она открыла ее и нашла там фигурку ангела.

Тори схватила фигурку и прижала ее к груди.

— Нэт, пожалуйста, не бросай меня, — прошептала она.

— Я хотел попросить тебя о том же, — сказал знакомый голос.

Тори удивленно посмотрела на дверь, где на пороге стоял Нэт, одетый в новые джинсы, голубую рубашку и черные туфли. У Тори перехватило дыхание.

— Нэт… Как ты прошел через охрану?

Он показал на свой полицейский значок.

— Я сказал твоему секретарю, что мне нужно кое-что вернуть тебе. Твоего ангела. — Нэт зашел в кабинет и закрыл за собой дверь. — Одна твоя подруга сказал мне, что ты не хотела бы расставаться со статуэткой.

— Одри?

Нэт подошел к столу.

— Теперь она и моя подруга, — сказал он. — Тори, как мне тебя благодарить за то, что ты отправила ей мои работы?

— Не надо меня благодарить, — ответила девушка. — Твой талант не должен остаться незамеченным.

— Моя мать говорила то же самое, но я был слишком упрямым и не хотел ничего слушать, сказал Нэт. — Спасибо. Те деньги, которые я получил от продажи фигурок, помогут мне побыстрее привести в порядок «Дабл-Эйч».

Тори улыбнулась вымученной улыбкой и поставила статуэтку на стол. Значит, Нэт приехал сюда, только чтобы ее поблагодарить.

— Я очень рада за тебя, Нэт. Ты добился всего, чего хотел.

— Не всего, Тори, — возразил Нэт. — Я вел себя как последний глупец. — Нэт с любовью посмотрел на красивое лицо Тори. Он с трудом поборол желание тут же заключить ее в свои объятия. — Я не должен был отпускать тебя. Я знал, что до приезда в наш город ты сделала прекрасную карьеру, и что эта компания много для тебя значит.

И если тебе нужно полгода, я готов подождать. Я буду ждать столько, сколько нужно. Я хочу, чтобы ты об этом знала. Ты гораздо важнее для меня, чем «Дабл-Эйч». Если ты хочешь жить здесь, я перееду в Сан-Франциско. — Нэт сжал ее руку и тихо выдохнул:

— Я люблю тебя, Тори Шеридан. Я знаю, что не имею права так говорить после того, как поступил с тобой.

Глаза Тори наполнились слезами.

— Что ты такое говоришь, милый…

— Тори, прости, пожалуйста. Не плачь!

— Я не могу, — прошептала она. О, Нэт, меня не нужно ждать. Я уволилась и собиралась возвратиться к тебе…

Нэт поцеловал Тори, не дав ей договорить. Он не хотел больше ничего слушать. Ему необходимо было чувствовать тепло ее гибкого тела.

— Тори, я знаю, на что ты пошла ради того, чтобы я выиграл торги. Жаль, что я не знал этого тогда. — Нэт поднес руку Тори к губам и поцеловал. — Ты для меня гораздо важнее какого-то куска земли.

— Нет. Ранчо «Дабл-Эйч» по праву должно принадлежать Хантерам. Мой отец решила шантажом вернуть меня домой. Не беспокойся, больше он никогда не встанет между нами. Я только что подписала передачу части своих акций отцу.

Он получит контрольный пакет и оставит меня в покое, потому что его интересует только бизнес.

Нэт нахмурился.

— Тори, я бы не хотел, чтобы ты отдавала свое наследство.

— «Шерко» никогда не была моей компанией. Тори обняла Нэта за шею. — Если ты думаешь, что я осталась без средств, то ошибаешься. Я владею кое-каким бизнесом, доставшимся мне от дедушки Фостера.

— Бизнесом? — удивился Нэт.

Тори кивнула.

— Два завода на Востоке, нефтяная вышка в Техасе и коневодческая ферма в Южной Калифорнии.

Нэт присвистнул.

— Как я мог полагать, что ты будешь счастлива в каморке над столовой?!

— Но так оно и было, Нэт. Я и в самом деле была счастлива, впервые в жизни. У меня появились друзья: Сэм, Шейн, Эмили и твоя мать. Ты самый прекрасный человек из всех, кого я когда-либо встречала. Ты принимал меня такой, какая я есть. Тебя волновала именно я, а не мои деньги. Пожалуйста, не говори мне, что теперь, когда ты узнал о моем богатстве, твое отношение ко мне изменилось.

— Дорогая, ничто не сможет изменить моих чувств к тебе, — уверил ее Нэт. — Но ты уверена, что хочешь выйти замуж за бедного фермера из Аризоны?

У Тори на секунду остановилось сердце, а затем бешено заколотилось. Неужели ее мечта сбывается?

— Ты вовсе не беден, Нэт, — ответила Тори. — К тому же я не припомню, чтобы кто-то предлагал мне выйти замуж.

Нэт проглотил комок в горле. Он нежно поцеловал Тори, а затем вынул из кармана джинсов старинное кольцо с огромным бриллиантом.

— Нэт… — выдохнула Тори.

— Это кольцо моей бабушки. — Нэт опустился на одно колено. — Я хотел сделать тебе предложение в каком-нибудь особенном месте, но ты делаешь любое место особенным. Я очень тебя люблю, Тори, и хочу прожить с тобой всю свою жизнь. Мне очень хочется, чтобы у нас было много детей, и мы бы воспитывали