— Ага, — коротко констатировал Томми. — Не твои похороны на этот раз, — добавил он, словно произнося поздравление.

— Нет, не мои, слава Богу.

— Им будет не хватать тебя на Эмбаркмент.

— Сомневаюсь.

— Мэри! — позвал Томми. — Ты дала бы мне хорошего, крепкого чая. — Он небрежно ткнул пальцем в корзину с булочками. — И еще пару этих лепешек. — Он глянул в сторону Гранта серьезным взглядом ребенка и добавил: — Они будут по тебе скучать. В конце концов их теперь на одного меньше, не так ли?

Грант прыснул, что первый раз за несколько месяцев было чем-то, похожим на смех. Забота Томми о судьбе Центра напомнила ему реакцию шефа.

— Отпуск по состоянию здоровья, — говорил Брик, измеряя маленькими глазками пышущую здоровьем фигуру Гранта и с неохотой задерживая взгляд на его лице. — До чего дошла полиция! В мое время человек стоял на посту, пока не падал, а рапорты писал до тех пор, пока его не поднимали с пола и не увозили на «скорой помощи».

Гранту нелегко было объяснить Брику предписание врача, а сам Брик вовсе не облегчал ему этой задачи. Брик вообще был лишен нервов. Он был воплощением чистой физической силы, которую оживлял лишь быстрый, но ограниченный ум. Он принял к сведению объяснения Гранта без тени понимания или сочувствия: наоборот, в нем шевелилась тень подозрения, что Грант симулирует. При таком цветущем виде его удивительное нервное переутомление наверняка связано с весенним рыболовным сезоном в Шотландии, Грант, конечно, уже приготовил комплект искусственных мушек еще до визита к врачу.

— Кто тебя заменяет? — спросил Томми.

— Наверное, повысят сержанта Вильямса. Он достаточно долго ждет назначения.

Также трудно было объяснить все происходящее верному Вильямсу. Если подчиненный в течение долгих лет открыто обожает шефа, то предстать перед ним в качестве несчастной жертвы собственных нервов не доставляет удовольствия. Вильямс также был человеком без нервов. Он все воспринимал спокойно и послушно. Поэтому трудно было рассказать обо всем Вильямсу и потом смотреть, как его удивление сменяется озабоченностью. Или жалостью?

— Передай мне мармелад, — сказал Томми.

Покой, охвативший Гранта в результате делового приема со стороны Томми, укрепился во время поездки среди гор.

Горы высились вокруг равнодушные, благожелательные и в спокойной тишине смотрели на его возвращение в это раннее еще совсем тихое утро. Кругом было пусто. Чистые серые стены вокруг голых пашен, голые изгороди вдоль чистых рвов. В полном ожидания пейзаже еще ничего не начинало расти, разве что какую-нибудь вербу над потоком оживлял в полутени легкий туман зелени.

Все будет хорошо. Именно это ему было нужно, эта широкая тишина, пространство, покой. Он уже успел забыть, каким благожелательным был этот пейзаж, каким успокоительным. Близкие горы были зелеными, за ними голубели более далекие горы, а над ними на фоне тихого неба вырисовывался последний бастион гор, белый и далекий.

— Мне кажется, что уровень воды снизился, — заметил Грант, когда они въезжали в долину Турлие.

И его начала охватывать паника.

Так было всегда. Он чувствовал себя здоровым, свободным, владеющим собой человеком и вдруг в какую-то минуту становился безвольной жертвой видений. Он стиснул руки, чтобы не поддаться внезапному желанию открыть дверь, и старался слушать, что говорит ему Томми. Что несколько недель не было дождя. Что не шел дождь несколько недель. Нужно подумать о том, что не было дождя. Это очень важно — отсутствие дождя. Плохо для рыб. Он приехал в Клюн ловить рыбу. Если не было дождя, то рыба не пойдет вверх по реке. Слишком мало воды. О Боже, помоги, чтобы я не задержал Томми! Низкая вода. Думать надо о рыбе. Если несколько недель не было дождя, то он должен наконец быть, это ясно. Ведь человек может сказать другу, что хочет выйти, потому что его тошнит? Но не может признаться, что хочет выйти затем, чтобы выбраться из тесного помещения. Смотри на реку. СМОТРИ. Вспоминай все, что знаешь о ней. В этом месте в прошлом году ты поймал лучшую рыбу. Здесь Пат соскользнул с камня, на котором сидел, и повис на брюках, зацепившись о корни дерева.

— Лучшая рыба, о которой только можно мечтать, — говорил Томми.

Уже скоро, летом, шум деревьев будет сопровождать мелодии реки, теперь же деревья выглядели розовыми, тихими клубами над берегом.

Наблюдая состояние реки, Томми также заметил голые ветви деревьев, но ему, как местному, не приходило в голову никаких ассоциаций с летними полуднями.

— Пат открыл в себе способности искателя подземных вод, — сказал он.

Теперь уже лучше. Есть за что зацепить мысли: Пат.

— Весь дом завален прутьями всяких форм и размеров.

— Он что-нибудь уже отыскал? — Если ему удастся сконцентрировать мысли вокруг Пата, то, возможно, он выдержит.

— Он нашел золото под камином в гостиной, труп на первом этаже около ванной и два источника.

— А где источники? — Кажется, осталось уже недалеко, пять миль по долине — и Клюн.

— Один под полом в столовой, а второй в прихожей около кухни.

— Полагаю, ты не пробовал копать под камином в гостиной?

Стекло было опущено, чего же тут бояться? В сущности, это вовсе не замкнутое помещение.

— Нет. Он очень из-за этого на нас дуется. Говорит, что он раз-рожденный.

— Раз-рожденный?

— Да. Новомодное определение.

— Где он раскопал это словечко?

Он выдержит, пока они не доедут до поворота, а там попросит Томми остановиться.

— Не знаю. Скорее всего, услышал от одной теософки, которая как-то осенью делала доклад в женском клубе.

Что случится, если Томми узнает? Нечего стыдиться. Если бы он был парализованным, то без предубеждений принял бы помощь и сочувствие Томми. Почему же надо скрывать от друга, что он обливается потом от страха перед чем-то выдуманным? А может, найти какой-то предлог? Например, попросить Томми, чтобы он остановился на минутку, потому что он хочет посмотреть на панораму гор?

Уже поворот. Хотя бы до сих пор он выдержал.

Он добавит еще кусок дороги вдоль реки. Там у него будет лучший предлог: проверка уровня воды. Намного более правдоподобный, чем любование природой. Водой Томми заинтересуется сразу же. Еще какие-то пятьдесят секунд. Раз, два, три, четыре… Пора.

— Этой зимой две овцы утонули в этом месте, — сказал Томми, делая поворот.

Слишком поздно.

Что еще можно выдумать? Слишком близко Клюн, нелегко найти предлог.

Он не мог даже закурить сигарету, чтобы не выдать себя дрожанием рук.

Возможно, если бы он чем-нибудь занялся, какой-нибудь глупостью…

Он взял в руки пачку газет, лежащую рядом на сиденье, и начал старательно и бесцельно их перекладывать. Заметил, что среди них нет «Сигнала». Он намеревался взять этот номер из-за удивительного стишка на полях. Наверняка газета осталась на столе в ресторане. Ладно, не стоит об этом. Газета сделала свое дело, у него было чем занять мысли за завтраком, а владельцу она уже не нужна. Он достиг своего Рая, своего небытия, если это было его целью. Уже не будет для него удовольствия