Василь и Толик выскочили к реке у поворота. Оба поцарапались, перелезая через заборы и заборчики, пробираясь напрямик сквозь кусты шиповника.

Рубахи прилипли к спинам. Глаза заливал пот. Губы стали солеными. Каждая царапина на теле саднила. Не хватало воздуха, оба дышали торопливо, глубоко, но жаркий воздух только сушил глотки.

Они выскочили на берег и поползли в высокой осоке. Так еще недавно ползали к 'антилопам' Великие Вожди на великой охоте. Ох уж эта осока!… Бритва трава!

Река в этом месте круто сворачивала.

Городская сторона, заросшая осокой, была пологой и плоской. Лесной берег подмывала буйная вода, он был обрывист и весь оплетен обнаженными корнями деревьев. Возле него возникали водовороты, крутился мусор. Сюда должно было снести тело лейтенанта, если его не зацепили прибрежные ветлы или какой-нибудь топляк-коряга.

Мальчики напряженно всматривались в воду у противоположного берега. Они лежали плашмя, видно было плохо, а встать не решались. Вдруг и там, за деревьями, немцы?

Вода кипела, крутила остатки моста - доски, щепки, сломанные, еще зеленые ветки деревьев.

Толик то и дело утирал глаза ладонью: затекал пот.

Василь скрюченными пальцами вцепился в сухую тину. На мгновение ему показалось, что вода ворочает вместе с досками беспомощное тело человека. И тут же оно исчезло. Может, померещилось? Может, так сильно хотелось найти лейтенанта, что лейтенант и в самом деле почудился?

Василь сел, отряхнул с ладошек песок.

А если не почудился?

– Толик, плывем?…

– Что ты? Закрутит…

– Дрейфишь?… А лейтенант там пропадает.

– Да нет его.

– Я видел, - Василь уже и в самом деле верил в то, что видел лейтенанта. - Плывем.

Он сполз в воду и поплыл против течения, чтобы не так быстро сносило, сначала он медленно отдалялся от берега, словно бы барахтался на одном месте. Потом вода подхватила его, понесла, а он все взмахивал руками, не даваясь, отвоевывая у реки пространство пядь за пядью.

Толик заплакал, так ему стало жалко Ржавого, и себя, и лейтенанта. Вода, лес, Ржавый - все слилось от слез в пестрое рябое пятно. Да что же это? Что ж это?! Там, в лесу, может, прячутся фашисты. Может, целятся из пушки в Ржавого!

Толик шмыгнул носом, протер глаза тыльной стороной ладони, решительно сунулся в воду, отчаянно поплыл саженками, выбрасывая попеременно руки вперед, ощущая упругий ток реки. Ну и пусть… целятся… пусть!… И в них… целятся… красноармейцы… Еще неизвестно, кто выстрелит первым!

В плечо стукнула доска, но не больно. Городской пологий берег отдалялся. Лес вырастал. Вода студила тело, и зуд от царапин утих. Толик несколько раз глотнул воду, выплюнул попавшую в рот щепку.

Течение прибило мальчишек к берегу чуть ниже поворота. Хватаясь за торчащие из земли обнаженные корни, они выбрались наверх, огляделись. Немцев не было. Пригибаясь на всякий случай, они побежали к повороту, легли плашмя и свесили головы вниз. Вода пенилась, крутила доски и мусор. А у самого берега висячие корни держали лейтенанта. Белое лицо запрокинуто, глаза закрыты. На мокрой гимнастерке возле плеча проступало розовое пятно. По ногам хлестала бурая пена, словно старалась стянуть с них сапоги.

Василь и Толик спустились вниз, к самой воде. Из-под ног скатывались комья земли.

– Не поднять нам его! - крикнул Толик

– Надо. Пропадет!

– Мертвый он…

– Надо. Стой крепче. Бери за ту подмышку.

Лейтенант, небольшой ростом, оказался таким тяжелым! Словно смерть прибавила ему весу. Или он воды нахлебался?

Они оторвали его тело от нижних корней, подтащили повыше. И пока один держал лейтенанта, не давал ему сползти вниз, другой нащупывал точку опоры повыше. Лейтенанта подтягивали вверх на несколько сантиметров, и снова передышка, поиск корня потолще - опоры. И - вверх, вверх…

Подойди сейчас немцы вплотную, мальчишки их просто не заметили бы. Они уже не видели ни кипящей внизу реки, ни города за пологим берегом, ни леса над головой. Только тяжелое, обмякшее тело лейтенанта, белое лицо его, розовое пятно на гимнастерке около плеча и витые корни, петлями торчащие из размытой, порушенной земли.

Вверх, вверх, еще, еще немного, еще чуток… Ну же, ну…

Сколько времени они поднимали лейтенанта? Не все ли равно! Они подняли его. Подняли, оттащили от обрыва и повалились рядом, обессиленные. И лежали некоторое время молча. Даже говорить сил не было.

Потом Толик позвал тихонько:

– Василь… Ржавый…

– Ну…

– Жалко лейтенанта.

– Ясно жалко.

– Чего мы с ним теперь?…

– Схороним.

– Даже не знаем, как его звать…

Они снова помолчали. Потом Василь поднялся на колени, посмотрел на лейтенанта.

– Толик, может, у него документы есть?

Тот тоже поднялся.

– Погляди.

Лейтенант лежал на спине. Мокрые светлые волосы прилипли к бескровному белому лбу с четкой полоской поперек.

Василь протянул руку, отстегнул пуговку кармана гимнастерки, хотел пошарить, поискать документы, но тут ему показалось, что белесые ресницы лейтенанта дрогнули. Тень от ветки? Лучик солнца?… А может, и верно ресницы?

– Толик, - сказал Василь шепотом. - А вдруг он живой еще?… Воды наглотался?

– Зеркальце надо, - сказал Толик. - Ко рту. Запотеет, значит, живой.

– Нету зеркальца. А ну, помоги. - Василь осторожно обхватил лейтенанта, с помощью Толика перевернул лицом вниз. Подсунул под его живот свое колено. - Дави ребра.

– Тут кровь.

– Ничего…

Так их учили откачивать утопленников. Из открытого рта лейтенанта вылилось немного воды.