По пешеходной уличной реке,Вдоль лавок Копенгагенских гуляем.В разноязыком гуле различаем«Вечерний звон» на русском языке.Печален звук. Кому они поют —Кокошник, сарафан и балалайка? —И только голубей панельных стайкаИх слушает, пока зерно клюют.Певица, подувядшая давно,Три музыканта в расписных рубахахСтоят на тротуаре, как на плахе,О чём поют — прохожим всё равно.Что я могу на этом берегу,Турист, делами не обременённый? —Ну разве что в коробку бросить крону.Вот, собственно, и всё, что я могу.Бреду в свою гостиницу пешком,И думаю с какой-то горькой страстью:«Как счастлив я, и вместе — как несчастенС родным своим российским языком!»«Вечерний звон»… А, может, это крик,Звенящий крик, протяжный и усталый?Каким огромным взрывом разметалоТебя по свету, мой родной язык!Хоть и неплохо это, в самом деле,Но горько, что стоишь ты на панели.
Размышления у водопада
Немного бы в Норвегии пожить,Не выгоды —Души спасенья ради.Не для того, чтоб троллей ублажить,А для того, чтоб с эльфами поладить.На фоне снежных шапок и озёрТебя обнимут истины и сказкиКакой бы ни был клоун и позёр —Останешься без позы и без маски.Примерно тыщу лет тому назадСеление здесь ледником слизало.Нет, это не прекрасный водопад —А скалы плачут чистыми слезами.Из этих слёз рождается река,И в ней вскипает водопада брага.Напейся ею досыта, покаВ груди твоей не прорастёт отвага.На белой высоте замрёт душа,На ленте цирковой дороги чёрной.И долго будешь думать, не спешаВдыхая этот чистый воздух горный.Отчётлив гор голубоватый лик,Где обитают ангелы и черти.А сроки знает разве что ледник —Рождения, цветения и смерти.