них.

– Что это было? – вымолвил Артур.

– Что-то красное.

– Где мы?

– Гм… на чем-то зеленом.

– Формы и контуры, – пробормотал Артур. – Дайте мне формы и контуры.

Аплодисменты вскорости перешли в изумленные ахи и робкие смешки – сотни людей никак не могли решить, верить ли своим глазам.

– Ваш, что ли, диван? – раздалось сверху.

– Что это было? – шепотом спросил Форд.

Артур поднял глаза.

– Что-то синее.

– Какой формы? – вопросил Форд.

Артур посмотрел еще раз.

– Оно имеет, – прошептал он Форду, серьезно наморщив лоб, – форму полисмена.

Еще некоторое время они лежали на газоне, скорбно хмурясь. Но тут синее полисменообразное нечто тронуло их обоих за плечи.

– Давайте, вы двое, – сказало нечто, – пройдемте.

При этих словах Артура точно пчела ужалила. Он вскочил на ноги, точно услышавший телефонный звонок писатель, и обвел ошалелым взглядом окрестный пейзаж, внезапно сложившийся в удивительно привычную картину.

– Откуда вы это взяли? – заорал он на полисменообразное.

– Что вы сказали? – пробормотало ошарашенное полисменообразное.

– Это же крикетная площадка «Лордз», верно? – возопил Артур. – Где вы ее нашли и как сюда переместили? По-моему, – добавил он, потирая лоб, – мне надо успокоиться. – И плюхнувшись на колени перед Фордом, прошипел: – Это полисмен. Что делать?

Форд пожал плечами:

– А что ты предлагаешь?

– Скажи мне, – попросил Артур, – что все последние пять лет приснились мне во сне.

Форд, еще раз пожав плечами, исполнил требуемое:

– Все последние пять лет приснились тебе во сне.

Артур встал.

– Все в ажуре, офицер, – заявил он. – Все последние пять лет приснились мне во сне. Спросите у него, – добавил он, указывая на Форда, – он мне тоже снился.

Произнеся эту речь, Артур побрел к краю поля, отряхивая халат. Но тут же, заметив, что отряхивает именно халат, застыл как вкопанный. Затем, выпучив глаза, бросился к полисмену с воплем:

– Тогда почему я так одет? – И, упав на траву, забился в судорогах.

Форд только покачал головой.

– Ему что-то не везло последние два миллиона лет, – пояснил он полисмену.

Вдвоем они взвалили Артура на диван и унесли с поля, причем неожиданное исчезновение дивана на полдороге задержало их совсем ненадолго.

Реакция публики, точнее, реакции были многообразными и различными. Большинство зрителей, будучи не в силах выдержать этого зрелища, зажмурили глаза и переключились на слушание радиотрансляции.

– Любопытное происшествие, Брайан, – сказал один радиокомментатор другому. – По-моему, никаких загадочных материализации на поле не было с… э-э… с… может, их вообще ни разу еще не было – ты не помнишь?

– А Эджбастон 1932 года?

– А, ну и что же там стряслось?

– Гм, Питер, если я не ошибаюсь, Кантер играл против Уилсокса и шел в нападение со стороны павильона, когда вдруг напрямик через площадку пробежал зритель.

Первый комментатор призадумался.

– Мда-а-а-а-а, – промолвил он наконец, – да, но в чем тут загадочность? Он ведь не материализовался в подлинном смысле слова? Просто пробежал.

– Да, ты прав, и все же он утверждал, что видел, как нечто материализовалось на площадке.

– Серьезно?

– Да. По-моему, это было животное из семейства аллигаторов.

– Хм. А кто-нибудь еще его заметил?

– По-видимому, нет. А от этого субъекта никому не удалось добиться подробностей, поэтому поиски были весьма поверхностными.

– А что сталось со зрителем?

– По-моему, кто-то вызвался угостить его обедом, но тот пояснил, что уже отобедал, и довольно плотно, поэтому вопрос был замят, и Уорвикшир победил с перевесом в три калитки.

– Не слишком похоже на наш случай. Тем, кто только что настроился на нашу волну, будет любопытно знать, что… э-э-э… два человека, двое довольно неряшливо одетых мужчин и самый настоящий диван – честерфильдский, по-моему?

– Да, честерфильдский.

– …только что материализовались тут у нас, посреди крикетной площадки «Лордз». Но не думаю, что с дурными намерениями. Они вели себя очень мирно…

– Извини, Питер, я тебя перебью – диван только что исчез.

– Диван исчез. Что ж, одной загадкой меньше. И все же этот случай войдет в анналы истории, тем более что он произошел в столь драматический момент, когда Англии не хватает до победы только двадцати восьми перебежек. Пришельцы покидают площадку в сопровождении офицера полиции, и, по-моему, все входит в привычное русло, и игра сейчас возобновится.

– Ну-с, сэр, – сказал полицейский после того, как они пробрались сквозь обуянную любопытством толпу и уложили умиротворенного, бездвижного Артура на одеяло, – теперь вы мне, возможно, соизволите сообщить, кто вы такие, откуда взялись и что хотели сказать этим балаганом?

Форд уставился себе под ноги, точно заимствуя у земли твердость духа, затем, вскинув голову, ответил полицейскому взглядом, в который было вложено все напряжение каждого дюйма из шестисот световых лет, разделяющих Землю и отчизну Форда – окрестности Бетельгейзе.

– Отлично, – проговорил Форд очень тихо. – Я вам расскажу.

– Да-да, хорошо, это не обязательно, – поспешно заявил полисмен, – только постарайтесь, чтобы такого… этого… больше не было.

Полисмен развернулся и побрел искать кого-нибудь, кто был бы не с Бетельгейзе. К счастью, таких тут хватало.

Душа Артура летала вокруг его тела кругами и мялась, не испытывая особенного желания войти. С этим вместилищем у нее были связаны не самые лучшие воспоминания. И все же она медленно, опасливо забралась в него и заняла свое привычное место.

Артур приподнялся на локтях:

– Где я?

– На крикетной площадке «Лордз», – сообщил Форд.

– Классно, – молвил Артур – и его душа выпорхнула наружу перевести дух. Тело Артура безвольно плюхнулось обратно на траву.

Десять минут спустя он уже горбился над чашкой чая под тентом летнего буфета, и на его осунувшееся лицо постепенно возвращался румянец.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Форд.

– Я дома, – хрипло буркнул Артур.

Прикрыв глаза, он жадно вдыхал пар, поднимающийся над чашкой чая, словно это был не чай, а… – но в данном случае, с точки зрения Артура, вся прелесть именно в том и состояла, что это был чай.