Он собирался научиться играть на октавентральном милляляфоне – прелестное в своей тщетности занятие, ибо он не обладал необходимым для этого инструмента количеством ртов.

Также он думал написать фантасмагорическую, последовательно-неточную монографию об экваториальных фьордах, дабы навек затуманить мозги науке относительно пары аспектов этого вопроса, которые казались ему важными.

Вместо чего он, черт знает зачем, дал себя уговорить на выполнение необременительной работы по заказу Движения за Реальное Время. И впервые в жизни отнесся к делу серьезно. Что не осталось безнаказанным – в результате он, человек уже не первой старости, мотается по Галактике, пытаясь побороть зло и спасти человечество.

«Лучше камни ворочать», – подумал он, тяжело вздыхая.

– Послушайте, – сказал он, – в ДРТ…

– Где? – воскликнул Артур.

– В Движении за Реальное Время, я вам о нем попозже расскажу. Итак, я уловил соответствия между пятью предметами из числа темпорального мусора, которые в сравнительно недавние времена вновь вынырнули в реальности, и пятью составляющими уничтоженного Ключа. Я смог проследить точную судьбу только двух – Деревянного Столба, который оказался на вашей планете, и Серебряной Перекладины. Она, похоже, находится на некой вечеринке. Мы должны отправиться туда и забрать ее, чтобы она не попала в руки криккитянских роботов. Иначе за судьбу Галактики ручаться нельзя.

– Нет, – твердо сказал Форд. – Мы пойдем на эту вечеринку, чтобы напиться вдребадан и потанцевать с девушками.

– Но разве ты не понял, что я…

– Да я понял! – вскричал Форд с несвойственной ему горячностью. – Все я прекрасно понял. Вот потому и хочу выпить, сколько успею, и протанцевать со сколькими девушками успею, пока все не кончилось. Если все, что ты нам показывал, правда…

– Ну разумеется, правда!

– …то нас вмиг слопают и тапочек не выплюнут.

– Чего не выплюнут? – не понял Артур.

– Та-по-чек.

– А до этого с нами что сделают?

– Сло-па-ют.

– Кто, белые роботы?

– Кто ж еще!

– Я думал, роботы питаются горючим, а не… бр-р… тапочками.

– «Слопают и тапочек не выплюнут», – сказал Форд со всей отчетливостью и быстротой, на какие был способен, – это фигуральное выражение, обозначающее в данном контексте, что нас убьют в мгновение ока. Понял?

– Понял. А зачем им наши тапочки?

– Это художественный образ.

Артур смирился, и Форд продолжал свою речь, стараясь вновь обрести первоначальную пламенность.

– Ты задумайся, кто мы все такие! – вскричал он. – И я, и ты, Слартибартфаст, и Артур – особенно Артур – мы же просто дилетанты, сачки, перекати-поле. Фраера, если хочешь.

Слартибартфаст нахмурился, обиженно и недоуменно, начал было что-то говорить:

– …э-э…

Форд прервал его:

– Понимаешь, мы никакие не фанатики. Ни с какого боку. – Голос Форда креп.

– …э-э…

– А это ключевой фактор. Против фанатиков мы бессильны. Нам, по большому счету, все по фигу – а им совсем наоборот. Значит, они победят.

– Мне очень многое на свете не «по фигу», – дрожащим от раздражения и неуверенности голосом проговорил Слартибартфаст.

– Например?

– Ну, например, – сказал старец, – жизнь. Вселенная. Да все на свете! Фьорды.

– И что, ты готов за них умереть?

– За фьорды? – изумленно захлопал глазами Слартибартфаст. – Зачем?

– Вот видишь!

– Честно говоря, не понимаю.

– А я никак не пойму, – вставил Артур, – при чем тут мои тапочки?

Сознавая, что власть над ситуацией ускользает из его рук. Форд решил не сдаваться.

– Вся штука в том, – прошипел он сквозь зубы, – что мы не фанатики! И настоящие фанатики нас вмиг слопают и та…

– Мои тапочки, то есть шлепанцы, – гнул свое Артур, – это почти все, что я вынес с Земли. Я их просто так не отдам!

– Да заткнись ты со своими тапочками!

– Как скажешь. Ты сам о них первый заговорил.

– Мало ли чего ни ляпнешь, – буркнул Форд. – Суть вот в чем…

Наклонившись вперед, он подпер лоб рукой.

– О чем это я? – произнес он устало.

– Давайте просто отправимся на вечеринку, – предложил Слартибартфаст, – не важно зачем. – И встал, мотая головой.

– По-моему, именно это я и хотел сказать, – заявил Форд.

По таинственному капризу конструкторов, телепортационные кабинки находились за дверью с надписью «Туалет».

Все больше распространяется мнение, что путешествия во времени представляют собой угрозу экологии, так как влекут за собой загрязнение истории.

Теория и практика путешествий во времени пространно описаны в соответствующих статьях «Большой Галактической Энциклопедии». Правда, эта наука темпоральных перемещений недоступна для всех, кто не изучал высочайшую гиперматематику по крайней мере в течение четырех жизней. Поскольку до изобретения самой машины времени подобный студенческий подвиг был просто физически невозможен, совершенно непонятно, каким образом люди изначально умудрились эту машину изобрести. Есть гипотеза, что машина времени, как ей и положено по определению, была изобретена во всех эпохах одновременно, но это явная чушь.

Вся беда в том, что масса исторических событий тоже оказалась явной чушью.

Вот один пример. Возможно, некоторым он покажется маловажным, но жизнь многих других он буквально перевернул. Значение этого события уже в том, что именно оно стало первым толчком к учреждению Движения за Реальное Время. (Первым? А может, итоговым? Это зависит от того, в какую сторону, по вашему мнению, движется история. А этот вопрос на данный момент не имеет однозначного ответа.) Есть (был и сплыл?) один поэт. Звали его Лаллафа, и написал он «Песни Долгой Страны» – цикл стихотворений, которые вся Галактика единодушно признала величайшими стихами всех времен и народов.

Эти стихи несказанно прекрасны (доселе были несказанно прекрасны?). То есть человека, возжелавшего поделиться впечатлениями от них, очень скоро переполняло столь сильное душевное волнение, чувство единения с истиной, ощущение цельности и нераздельности всего сущего и т.п., что