вниз складки горной породы, где следовало ступать очень осторожно и легко, так как веревка была ослаблена, чтобы он мог свободно маневрировать. Во время спуска его постоянно раздражала необходимость заботиться о веревке, чтобы она не запуталась или не зацепилась за телефонный кабель, который висел рядом с ней. Однако, несмотря на все трудности спуска по узкой шахте, которые то бросали вызов его мужеству, то несколько нервировали, Николай постоянно ощущал близость надежных каменных стен. Они были рядом, он видел их в луче света, падавшем от фонарика, прикрепленного к каске, и это успокаивало; теоретически они находились в пределах его досягаемости, и за них можно было бы зацепиться, случись что-нибудь непредвиденное с веревкой или с лебедкой.
Но теперь он выбрался из шахты и висел свободно, покачиваясь как раз под потолком первой большой пещеры, стены которой раздвинулись, уходя куда-то в глубину, так что луч фонарика не достигал их. Он висел лишенный какой-либо опоры, в бесконечной пустоте; его тело и водонепроницаемый контейнер с продуктами и оборудованием держались теперь только на двух фрикционных зажимах, находившихся высоко над ним. Хел полностью доверял этой системе зажинов и стопоров; он сам разработал ее, а затем воплотил в металле в своей мастерской. Это было довольно простое устройство, приводимое в движение с помощью педалей, которые крутили своими мощными ногами баскские горцы. Оно срабатывало так медленно, что спуск совершался с очень небольшой скоростью. Скользящие и направляющие надежные зажимы были спроектированы так, чтобы захватывать веревку и удерживать ее, когда она стравливалась на определенную длину. Основанием для устройства служила тренога из алюминиевых трубок, которая наподобие шатра раскрывалась прямо над узким проемом шахты. Николай полностью доверял системе механизмов, не дававшей ему рухнуть на острую, устремленную к нему вершину громадной, конусообразной груды из обломков камней и булыжников, примерно наполовину заполнявшей первую большую пещеру, и все же он не переставая бормотал себе под нос проклятия по адресу парней наверху, желая, чтобы они покончили с заменой барабана как можно скорее. Ему приходилось дышать широко открытым ртом, поскольку он находился в центре водопада; подземный поток впивался в шахту на глубине трехсот семидесяти метров, так что последние девяносто пять метров спуска Николай пробирался сквозь ледяные струи воды, которая просачивалась в рукава, несмотря на толстые резиновые кольца, охватывавшие запястья, и, тоненькими ручейками сбегая по рукам, неприятно холодила горячие подмышечные впадины. Лампочка на шлеме была в этом водопаде абсолютно бесполезна, поэтому он выключил ее, продолжая мягко покачиваться в пустоте под аккомпанемент оглушительного рева, шипения и свиста низвергающейся воды, эхом отдающихся от стен пещеры. Обвязка начинала потихоньку впиваться в грудную клетку и натирать в паху. Темнота, обступившая Николая, была в этой ситуации его союзником. Во время извилистого, полного опасностей спуска веревка неизбежно закручивалась, а когда Хел повис на ней всей своей тяжестью, под потолком первой пещеры, веревка начала вращаться — сначала медленно, потом все быстрее. Раскрутившись до конца, веревка на мгновение замерла, а потом стала вращаться в обратном направлении. Если бы Николай при этом видел бурлящий вокруг него водопад, он, скорее всего, почувствовал бы мучительное головокружение, но сейчас в непроницаемой тьме он просто парил, раскинув в стороны руки и ноги, увлекаемые скоростью вращения.
По тому, как его слегка потянуло вверх, Хел почувствовал, что предохранительные зажимы наверху освободили; затем последовал вызвавший судорогу в желудке резкий рывок. Он свидетельствовал о том, что в дело пошел новый барабан, который позволил спелеологу продолжить отвесный спуск через водопад, который вскоре превратился в густую пелену брызг. Наконец Николай смог различить внизу пятно света; его товарищ по экспедиции ожидал его, стоя в стороне от падающих струй воды, опасаясь быть пришибленным случайно сорвавшимся камнем, а возможно, и — Господи, спаси и помилуй! — телом своего напарника.
Скрежет висящего на конце веревки контейнера со снаряжением подсказал Хелу, что он добрался до верхушки каменного конуса, и спелеолог тут же сел, чтобы парни наверху не успели защелкнуть зажимы, почувствовав слабину фала. Было бы довольно трудно, да и смешно снимать с себя лямки снаряжения, балансируя на цыпочках на краю покатого камня.
Ле Каго, вскарабкавшись наверх, помогал Николаю отстегивать ремни приятеля, освобождая от груза, так как руки и ноги вновь прибывшего онемели и затекли, а пальцы в промозглом холоде пещеры будто распухли и утратили чувствительность. Николай, неуклюже поворачиваясь, старался сам справиться с ремнями и застежками.
— Ну, Нико! — гудел Ле Каго, и бас его эхом раскатывался по пещере. — Ты все-таки решил наконец спуститься сюда, навестить меня! Куда ты запропал? Клянусь обоими яйцами Иисуса Христа, я уже начал думать, что ты все бросил и преспокойненько отправился домой! Иди-ка сюда. Я приготовил чай.
Ле Каго взвалил на плечо контейнер и стал спускаться по зыбкому, осыпающемуся каменному склону, ускоряя шаг там, где он наизусть знал каждый выступ, и осторожно обходя шаткие, ненадежные осыпи, которые могли вызвать обвал. Николай шел за ним, стараясь ступать след в след своему товарищу, ибо Ле Каго лучше него знал эту опасную, таящую в себе подвохи скалистую пирамиду. Грубоватый баскский поэт уже два дня провел здесь, в недрах горы, разбив походный лагерь у подножия завала и, наподобие Тезея, используя веревку вместо нити Ариадны, предпринимая короткие вылазки в небольшие боковые ходы и галереи, ответвлявшиеся от центральной части пещеры. По большей части он натыкался на глухие стены, попадал в тупики или застревал в узких, непригодных для прохода щелях.
Ле Каго пошарил своими громадными ручищами в контейнере, который принес с собой Хел.
— Где же она? Ты ведь обещал захватить бутылку “Изарры”! Только не говори мне, что ты ее выпил, пока спускался сюда! Если ты сделал мне такую гадость, Нико, тогда, клянусь апостольскими яйцами Святого Павла, мне придется отлупить тебя, хотя это и причинит мне ужасное огорчение, так как ты все же хороший человек, несмотря на то, что тебе не повезло с рождением.
Ле Каго был совершенно искренне убежден, что любой человек, которому не посчастливилось родиться баском, всю свою жизнь тяжело страдает от этого непоправимого генетического изъяна.
— Она где-то там, — сказал Николай, вытягиваясь на плоском камне и глубоко вздыхая от наслаждения. Он чувствовал, как его сведенные, скрученные в узлы мускулы расслабляются и по ним разливается блаженная истома.
За последние сорок часов, пока Ле Каго разбивал лагерь и делал легкие пробные вылазки, Хел одиннадцать раз проделал этот путь, спускаясь и снова поднимаясь по узкому стволу шахты, чтобы перенести вниз еду, оборудование, нейлоновые веревки и осветительные приборы. Теперь ему более всего были нужны несколько часов хорошего, крепкого сна; здесь, в этой вечной темноте пещеры, это было нетрудно; тут можно было заснуть когда угодно, невзирая на то, что на поверхности ночь уже заканчивалась и приближался рассвет.
Николай Хел уже шестнадцать лет спускался в пещеры вместе с Беньятом Ле Каго; за это время они исследовали большую часть главных подземных систем Европы, время от времени внося что-то новое в замкнутый, ограниченный мирок спелеологии, совершая открытия или ставя новые рекорды глубины и дальности спусков. За годы совместных экспедиций они распределили свои обязанности и, привыкнув к этому, теперь выполняли их автоматически, не задумываясь. Ле Каго, громадный, необыкновенно выносливый и сильный мужчина, несмотря на свои пятьдесят лет, всегда спускался вниз первым; он делал это не спеша, расчищая путь, убирая с выступов и двойных углов качающиеся, ненадежные камни и обломки, которые можно было нечаянно задеть веревкой и сбросить на человека, находящегося в шахте. Он всегда брал с собой вниз походный телефон на батарейках и разбивал нечто вроде лагеря, выбирая удобное место, которое не могла затопить вода. К тому же шахта, ведущая вниз в эту новую пещеру, оказалась такой опасной и извилистой, что оборудование невозможно было бы спустить, если бы кто-то не оставался внизу, указывая дорогу.
Хел, более ловкий и гибкий, доставлял вниз снаряжение и оборудование, совершая столько подъемов и спусков, сколько было необходимо. Обычно для этого требовалось не более двух-трех раз. Однако сейчас они обнаружили громадную, раскинувшуюся под землей сеть коридоров и пещер, для исследования которой необходимо было множество различных инструментов и приспособлений, так что Хелу пришлось совершить одиннадцать тяжелых, изнурительных путешествий вверх и вниз. И вот теперь, когда он выполнил свою часть работы и мог расслабиться, когда в нем не горел больше огонь нервной энергии, поддерживаемый сознанием опасности, усталость наконец взяла свое, и его напряженно зажатые мускулы ныли, расслабляясь, причиняя ему сладкую боль.
