На лице мистера Эйбла появилась улыбка:

— По правде говоря, я плохо представляю себе, как эти парни из MI-5 и MI-6 смогут удержать мистера Хела. Большая часть их энергии уходит на то, чтобы строчить от начала и до конца вымышленные воспоминания об их собственных геройских подвигах во время второй мировой войны.

— Все это так. Но на нашей стороне будет Французская международная полиция, которая поможет нам удержать Хела внутри страны. Мы заходим также и с этого фланга. Трудно представить себе, чтобы Хел попытался проникнуть в Англию и убрать парней из “Черного Сентября”, не нейтрализовав предварительно британскую полицию. Я уже говорил вам, что он делает это, покупая скандальные материалы у своего посредника-информатора, известного под кличкой Гном. В течение многих лет все усилия установить местонахождение этого Гнома и обезвредить его не приводили ни к чему. Сейчас, благодаря хорошо организованной деятельности подчиненных ей служб, Компания напала на след этого человека. Мы знаем, что он живет где-то недалеко от Байонны, и кольцо вокруг него неуклонно сжимается. Если мы доберемся до него раньше Хела, мы не допустим, чтобы такие рычаги, как шантаж, использовались против британской полиции.

Мистер Эйбл вновь улыбнулся:

— У вас богатое воображение, и вы удивительно изобретательны, мистер Даймонд, когда дело касается личных дел.

Неожиданно мистер Эйбл повернулся к Заместителю:

— Вы можете что-нибудь добавить?

Застигнутый врасплох, Заместитель пробормотал:

— Прошу прощения! Что?

— Нет, нет, ничего, — ответил мистер Эйбл, взглянув на часы. — Итак, продолжим. Я полагаю, вы пригласили меня сюда не для того, чтобы демонстрировать передо мной все многообразие ваших тактических планов. Очевидно, вы хотите заручиться моей поддержкой на тот маловероятный случай, если все механизмы, приведенные вами в действие, ничего не дадут и Хелу удастся убрать мальчиков из “Черного Сентября”?

— Вот именно. И поскольку дело это довольно деликатное, я не хотел обсуждать его, пока эти два клоуна были здесь. Я, разумеется, прекрасно понимаю, что страны, которые вы представляете, обязаны защищать ООП. Но давайте посмотрим правде в глаза и не будем притворяться перед самими собой. Мы все вздохнули бы свободно и стали бы гораздо счастливее, если бы палестинский вопрос (а заодно с ним и сами палестинцы) попросту исчезли. Это отвратительная, грязная, плохо воспитанная и невероятно злобная кучка людей, которая волею судьбы стала символом арабского единства. Вы согласны со мной?

Мистер Эйбл махнул рукой, желая показать, что все это очевидные истины.

— Прекрасно. Теперь давайте подумаем, какова будет наша позиция в случае, если все наши усилия ни к чему не приведут и Хелу удастся убрать сентябристов. Если это все-таки произойдет, думаю, нас должно беспокоить только одно — как убедить Организацию Освобождения Палестины, что мы старались изо всех сил и сделали для нее все, что смогли. Принимая во внимание злобный нрав этих варваров, они, мне кажется, успокоятся, только если мы отомстим за них, уничтожив Николая Хела и все, чем он владеет.

— Сровнять все с землей и землю посыпать солью, — задумчиво пробормотал мистер Эйбл.

— Вот именно.

Мистер Эйбл некоторое время молчал, легонько касаясь верхней губы указательным пальцем.

— Да, пожалуй, низкое развитие этих людей и их убогие мыслительные способности дают все основания для подобного заключения. Акт возмездия — при условии, что он будет достаточно грозным, — они примут как доказательство того, что мы самоотверженно защищаем их интересы.

Он улыбнулся своим мыслям.

— И не воображайте, что от моего внимания ускользнул тот факт, что такая возможность позволит вам подбить двух птиц одним камнем. Вы одновременно блестяще решите тактическую задачу и отомстите за своего брата. Я боюсь только, что вы спокойно будете ожидать, пока Николай Хел, каким-то образом прорвавшись через все заслоны, уничтожит сентябристов, чтобы получить возможность перейти в наступление и подвергнуть его высшей каре.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы, в первую очередь, не допустить активизации Хела. Так будет проще и лучше для Компании, а ее интересы гораздо важнее для меня, чем мои личные чувства и переживания.

Даймонд бросил взгляд на своего Помощника. Вероятнее всего, именно он доложит прямо самому Председателю о самоотверженной верности Даймонда интересам Компании.

— Ну что ж, — произнес мистер Эйбл, вставая из-за стола. — Если мое присутствие больше не требуется, позвольте мне вернуться к моим занятиям, которые вы так не вовремя прервали.

Даймонд позвонил, чтобы мисс Суиввен проводила мистера Эйбла.

Заместитель поднялся на ноги и откашлялся.

— Полагаю, я вам больше не понадоблюсь?

— А разве когда-нибудь бывало иначе? Но я надеюсь, вы будете под рукой в полной готовности выполнить мои указания. Можете идти.

Даймонд приказал Помощнику перемотать назад информацию о Николае Хеле и подавать ее на экран малыми дозами, в замедленном темпе, приспосабливаясь к умственному развитию Старра и стажера из ООП. Те как раз вернулись из спортивного зала; араб потирал воспаленные глаза, пряча в карман англо-арабский словарик.

— Силы небесные, мистер Даймонд! В этой комнате просто невозможно читать! Лампы на стенах невыносимо яркие!

— Сейчас вы оба сядете здесь и по возможности досконально изучите все, что касается Николая Хела. Пусть даже это займет у вас всю ночь — меня не волнует. Я решил, что вы будете сопровождать меня во время моего визита к этому человеку, — не потому, что вы можете принести хоть какую-нибудь пользу, но вы отвечаете за операцию, и я заставлю вас участвовать в ней до конца.

— Это чертовски любезно с вашей стороны, — пробормотал Старр.

Даймонд обратился к мисс Суиввен, которая в этот момент возвращалась от лифта:

— Запишите следующее. Первое: земля Хела в Вайоминге — уничтожить. Второе: швейцарские деньги его — уничтожить. Третье: Гном — интенсифицировать поиски. Четвертое: MI-5 и MI-6 — привести в боевую готовность и проинструктировать. Отлично, Луэллин, начинайте показ для этих вот наших безмозглых друзей. А вы оба молитесь, чтобы Николай Хел не успел скрыться, чтоб он не провалился сквозь землю.

В этот самый момент Николай Хел находился на глубине трехсот девяноста трех метров под землей, медленно вращаясь над пропастью, обвязанный веревкой в полсантиметра толщиной. В семидесяти пяти метрах от него, внизу, невидимая в черном, бархатном мраке пещеры, таилась верхушка огромного каменного конуса, гигантского скопления обломков тысячелетиями разрушавшихся земных недр. Стоя на этом пятачке, товарищ Хела по экспедиции ждал, пока тот закончит свой одиннадцатый спуск по закрученному, изгибающемуся стволу шахты.

Двое баскских парней, приводивших в движение лебедку, находясь на краю этой gouffre<Gouffre — пропасть, бездна (франц.)>, почти на четыреста метров выше Николая, установили двойные фрикционные зажимы, с тем чтобы закрепить веревку, пока они заменят пустой, отработанный барабан новым. Это был самый спокойный момент спуска, минуты, когда можно было немного отдохнуть, расслабиться, — и в то же время самый тревожный, потому что Хел целиком зависел от крепости нейлонового фала. Девяносто минут он с трудом спускался по узкой, извилистой шахте, ввинчиваясь в суженные, точно горлышко бутылки, проходы, скользя вдоль острых изломов выступов, огибая опасные ловушки двойных углов и перебираясь через тесно сжатые, уходящие