ощущение какого-то непонятного освобождения.
— Если бы не он — то мы, Гоголь. Понимаешь?!! — хватает меня за плечо Демон, пытаясь развернуть лицом к себе.
По минутному малодушию своему я отказываюсь быть свидетелем ярости и испуга, так странно перемешавшихся во взгляде и дрогнувшем голосе Демона. Резко отмахиваюсь, чуть не уронив Сливу на землю. Слива держится героически, но если честно, выглядит ой как неважно…
— Сейчас мы не будем говорить об этом! Ладно?! Убираться отсюда надо, вот что!
Точно в подтверждение моих слов где-то в близлежащем квартале завывают сирены «мундирских» машин. Раздумывать не о чем — срываемся с места и бежим в сторону парка.
Когда мы почти уже скрылись за заслоном деревьев и густого кустарника, из «Икара» высыпал народ.
— Вон они! Удирают! — послышался злобный вопль кого-то одного, самого глазастого. — Догоняй гаденышей! До-го-ня-а-ай!!
От погони мы уходили через весь парк и даже отстреливались. Счастье, что к преследованию не успели подключиться «мундиры». Большим подспорьем было и то, что в ночном парке мы чувствовали себя как рыба в воде — никто, без ложной скромности говоря, не смог бы ориентироваться на местности лучше. А у Сливы — чудо из чудес — еще хватало сил на борьбу!
В какой-то момент удалось лихо оторваться.
Закрепить успех! Не оступиться на пути забрезжившего спасения!.. Вымотанные, издерганные, жалкие — мы изнемогли столько времени кряду держаться на голом адреналине. В умы и сердца соблазнительно закрадывалась простая человеческая надежда: в наших силах покончить со всем этим кошмаром наяву!
Выбравшись к Зеленым прудам, с подачи Демона решили разделиться.
— Уводи Сливу в «недостройки». Чешите по воде. На тот случай, если надумают искать нас с собаками…
— Верно…
— Я останусь и спрячусь где-нибудь неподалеку. Если появятся и пойдут за вами, дам себя обнаружить, уведу за собой в противоположном направлении.
— Верно, но… может… Пойдем, Демон, с нами! Все вместе. Ну!
— Нет! Я вам должен, ребята… Да бегите же вы, черт!.. Валите!!
Напряженное молчание — но не сказать, что чересчур затянувшееся. Я вынужден уступить, пока игра в героев и искупителей не переросла в утомляющий и гибельный фарс.
— Будь осторожен, Демон. Увидимся.
— Обязательно…
Когда мы вдвоем со Сливой добрались до «недостроек», Слива был уже совсем плох. Хрипел и отхаркивался кровью. Говорил, становится трудно дышать. У меня жутко ныл позвоночник, оттого что добрую половину пути по бездорожью я протащил Сливу чуть ни волочащим ноги по земле. Оба были мокрые и чумазые — несколько раз падали и в воду, и в грязь. Ужасно болела голова, но себя жалеть было тошно. Все мысли занимал Слива, что с ним.
И себя несказанно измучил, и его тоже — но на шестой этаж нашего бывшего пристанища мы все- таки поднялись. Ожидал увидеть Аборигена, но этого не случилось. Хотя некоторые следы его недавнего пребывания обнаружил сразу: неостывшие угли, остатки брандахлыста…
Слива ни о чем не просил меня и ни на что больше не жаловался. Мне, помню, до ломоты хотелось курить, но сигарет не было. С той ночи, кстати, я не закурил по сей день.
Привалив Сливу спиной к стене, расположился рядом. Сон в два счета овладел моим сознанием.
Еще не начало светать и в небе висела луна, когда с лестницы послышались шаги…
Только-только очнувшись после сна, прислушиваюсь. Идущих сюда ― по меньшей мере двое. Аккуратно снимаю с предохранителя пистолет и целюсь по направлению входа… Боже ты мой! Сердце готово проломить грудную клетку и выпорхнуть от волнения наружу — на пороге застыли Демон и Виктория. Понимаю наконец, в чем дело: остановились переждать, пока глаза привыкнут к темноте.
— Мы здесь! — шепот у меня такой, что и крикнуть можно тише.
Виктория тут же срывается с места и движется в нашу сторону. Демон, еле переставляя ноги, ковыляет за ней следом.
Преодолевая боль в спине, поднимаюсь и выхожу им навстречу под аурический купол лунного освещения, ниспадающего через пролом в крыше. Приблизившись, Виктория хочет взять меня за руку, но, заметив сжатый в моей ладони пистолет, отстраняется.
— Что со Сливой? Как он? — спрашивает она отчужденным голосом.
— Не знаю, — честно отвечаю я.
— Виктория…
Все дружно вздрагиваем. Это Слива подал голос из темноты.
— Демон… Гоголь… кхы-кхы… помогите мне… я хочу на свет…
Ощупью подбираемся к Сливе. Осторожно приподняв на руках, вытаскиваем его в круг лунного света.
Слива, как становится ясно, практически не может двигаться — и мы с Демоном в некотором замешательстве: положить его на пол прямо так или приспособить что-то под спину и голову, чтоб ему было повыше?.. Виктория, покуда хватает ей терпения, наблюдает за всем этим со стороны и наконец, решительно смахнув с бледных парафиновых щек ручьем набежавшие слезы, подсаживается рядом на полу. Согнув ноги в коленях, бережно укладывает Сливину голову себе на бедра.
— Так хорошо?..
— Замечательно, — Слива улыбается, обнажая бурые от запекшейся крови зубы.
Виктория ничего не может с собой поделать — плач душит ее еще сильнее.
— Вик…
— Да, Слива, — продолжая всхлипывать, обнимает его за шею. — Я слышу, говори.
— Ты помнишь наш с тобой разговор два дня назад?
— Конечно, милый Слива. Конечно, помню.
— Вот поэтому и не надо плакать. Ладно?..
Сливе каким-то загадочным образом удается вызвать у Виктории улыбку сквозь слезы. Сам он тоже улыбается.
— Давай отойдем. Чего мы тут… топчемся, — тянет меня в сторону Демон.
Мы неуклюже отодвигаемся к стене, но я по-прежнему не могу оторвать взгляда от Сливы и Виктории — как не мог и тогда в парке, в последнюю нашу встречу. Разгадки этой маленькой тайны я не способен отыскать до сих пор.
— Что нам делать, Демон?
— Похоже, что ничего не надо, Гоголь.
— Господи…
Ближе к утру принялся накрапывать мелкий дождик, но Виктория этого, по всей видимости, не замечала. Мы с Демоном словно завороженные смотрели, как Слива на последнем своем издыхании целовал ее мокрые руки…
Слива оставил нас, улыбаясь.
