был обстрелян «Юнкерс-88» командира авиагруппы I/KG-3; сам майор Хейнце и ещё один член экипажа были ранены, но самолёт смог дотянуть до контролируемой немцами территории и совершить вынужденную посадку. Кроме этих потерь, с высокой долей вероятности связанных с действиями 123– го ИАП, немецкие авиачасти, воевавшие 22 июня 1941 г. на южном фланге «белостокского выступа», потеряли безвозвратно два «Юнкерса» из эскадры KG-3, ещё четыре бомбардировщика этой эскадры и один «Хейнкель-111» из эскадры KG-53 получили повреждения различной степени.

Принимая во внимание, что истребители 33-го ИАП – даже по их собственным докладам – претендовали лишь на 3 сбитых «Хейнкеля», можно предположить, что если и не 30, так 10 – 12 вражеских самолётов были реально сбиты или повреждены лётчиками 123-го ИАП. С учётом того, на каких самолётах и с каким противником им пришлось вступить в бой, цифра получается совершенно ошеломляющая. За такой успех пришлось заплатить дорогой ценой. Первый день войны стал последним в жизни командира 123-го ИАП майора Сурина; он провёл четыре воздушных боя, в пятом боевом вылете был тяжело ранен и погиб при попытке посадить самолёт на аэродроме Именин.

К началу боевых действий на вооружении 123-го ИАП было 58 И-153 и 20 Як-1, которые числились «в сборке». (261) Далее всякая арифметика перестаёт действовать – даже в таком, отнюдь не заурядном полку. «20 Як-1, находившихся в состоянии сборки, и 18 И-153, находившихся после воздушного боя в ремонте, 22.6.41 г. были сожжены при штурмовках аэродрома Именин». (265) Через три страницы того же документа («Краткая боевая история 123-го ИАП») сообщается, что «к исходу первого дня войны силами техсостава и ПАРМ-1 было восстановлено 10 самолётов». (266) Так что же всё-таки произошло с 18 повреждёнными «чайками»? Их уничтожил противник при штурмовке аэродрома, их сожгли при отходе или частично восстановили? Для простоты будем считать, что все 18 были безвозвратно потеряны. 9 истребителей, как было уже сказано, сбиты в воздушном бою. Арифметический остаток – 31 И-153.

«В 13.00 принят приказ от командира 10 САД о перебазировании полка в г. Пинск». (263) В Пинск (по другим сообщениям – на аэродром Жабчицы в 10 км северо-западнее Пинска) перелетело самое большее 18 «чаек» полка. Судьба ещё 13 истребителей И-153 внятного объяснения не имеет: «Аэродром Именин, 123 ИАП – подвергся пяти налётам. Основной удар нанесён беспрерывными атаками с 13.55 до 14.42 (здесь и далее подчёркнуто мной. – М.С.) девятью самолётами Хе-111 и двенадцатью Ме-110. Из-под удара выведено 18 самолётов, до налёта перелетели в Пинск. На земле не уничтоженными остались восемь Як-1». (255) Примечательно и то, что все сводки и боевые донесения относятся только к событиям на аэродроме Именин (а были ещё аэродромы Стригово и Огородники, не считая двух площадок у Бреста и Лыщиц).

Назвать «поспешным» перебазирование 123-го ИАП никак нельзя – вечером 22 июня немцы уже были в нескольких километрах от Стригово и Кобрина. К сожалению, «организованным» это перебазирование тоже не назовёшь.

«Во второй половине дня 22 июня на Пинский аэродром перебазировалось около эскадрильи истребителей (из 33-го и 123-го авиационных полков). Командир 10-й смешанной авиационной дивизии, не имевшей к тому времени технической связи с Пинском, убыл со своим штабом в Пинск. В дальнейшем штаб армии со штабом авиационной дивизии связи не имел. Остатки этой дивизии совместных действий с войсками армии больше не вели», – пишет в своей монографии о боевых действиях 4-й армии (выпущена в 1961 г. под грифом «Секретно») генерал-полковник Сандалов, в начале войны – полковник, начальник штаба 4-й армии. (267) Правда, далее он указывает, что перебазирование дивизии было санкционировано свыше: «Командир 10-й смешанной авиационной дивизии со штабом и остатками авиационных полков по разрешению штаба фронта перешёл 22 июня в Пинск».

Донесение командира эскадрильи 123-го ИАП капитана Савченко, 23 июня 1941 г.

В архивном деле «Боевые приказы и донесения штаба 10-й САД» в качестве листа 7 подшит серый телеграфный бланк, на котором чёрным карандашом неразборчиво написано: «…собрал остатки лётного состава на опушке леса в одном км юго-восточнее Жабчицы и сидит в лесу. На аэродроме Жабчицы сидит 10 СБ, 2 «чайки» 123 ИАП. Всё. Горючее и бомбы есть, но нет самолётов». (268) Кто кому докладывает – не ясно. Лист 10 гораздо более отчётлив – и по форме (написан чернилами, бисерным стремительным почерком), и по содержанию:

«Командующему ВВС ЗапОВО 23.6.41 г.

Штаб 10 САД эвакуировался не знаю куда. Сижу в Пинске, возглавляю группу истребителей сборных (ещё одно косвенное подтверждение того, что не все самолёты 33-го ИАП, а возможно и 74-го ШАП, были уничтожены. – М.С.). Сурин убит. Вчера, 22.6.41 г., провели восемь воздушных боёв, сбил 7 бомбардировщикову 3 Me-109 и 1 разведчик. Сам я участвовал в бою над Пинском, сбил я 2-х, сам невредим. Сегодня группа сделала 3 боевых вылета, жду указаний, как быть дальше.

За командира 123 ИАП капитан Савченко». (269)

Если верить ЖБД 123-го ИАП, полк (точнее говоря, то, что от него осталось) 23 июня «совершил несколько десятков боевых вылетов на прикрытие г. Пинск. При отражении налёта противника на аэродром сбито три бомбардировщика «Юнкерс-88», два из них уничтожил капитан Савченко[26]и один – ст. политрук Сиротин». (263) После этого темп перебазирования стремительно нарастает. «К исходу дня (23 июня) полк получил приказ перебазироваться в г. Бобруйск, что и было осуществлено в тот же день». Бобруйск – это уже 360 км к востоку от Бреста.

25 июня истребители 123-го ИАП ещё воюют; в Оперсводке № 4 штаба 13-й бомбардировочной дивизии читаем: «Приданные 9 И-153 продолжали прикрывать аэродром и гор. Бобруйск, в воздушных боях сбит 1 Ю-88». (270) Тем временем, ещё 24 июня, штаб 10-й САД переместился в Гомель, т.е. в глубокий тыл (см. Карту № 3). 26 июня на аэродром Зябровка (15 км юго-восточнее Гомеля) перелетает и 123-й ИАП. Вечером того же дня 52 лётчика полка и 28 человек техсостава поездом убыли в подмосковное Монино. (271) В дальнейшем полк воевал в небе Москвы, прикрывал с воздуха ледовую Дорогу жизни у Ленинграда, стал 27-м Гвардейским и одним из лучших истребительных полков советских ВВС.

11-я САД и 3-я общевойсковая армия, которой она была придана, находились в полосе, которой по предвоенным планам советского командования предстояло стать пассивным участком фронта.

«Упорной обороной прочно прикрыть Гродно и направления на Белосток и Волковыск» – вот и все задачи, которые были поставлены перед правым (северным) флангом Западного фронта. Война началась по планам германского командования, но и в этих планах направление Гродно – Лида не было главным (3-я танковая группа Г. Гота наносила удар севернее, от Сувалок на Вильнюс, т.е. на левом фланге соседнего Северо-Западного фронта). И тем не менее в небе над Гродно разгорелись ожесточённые бои, а 127-му ИАП 11-й авиадивизии суждено было понести самые большие боевые потери и нанести врагу весьма заметный урон.

В составе 11-й САД было всего три авиаполка: два истребительных (122-й ИАП и 127-й ИАП) и один бомбардировочный (16-й БАП). Бомбардировочный полк был «старым» и, как и большинство его «сверстников», участвовал в войне против Финляндии. 17 экипажей в полку были подготовлены к ночным полётам – весьма высокий показатель для того времени. (275) 16-й БАП перевооружался на новейшие для того момента пикирующие бомбардировщики Пе-2; к началу войны они были получены в количестве 37 единиц, и на них уже самостоятельно летали 39 экипажей, кроме того, в полку ещё оставалось 23 СБ. (246)