Вечером в спальное помещение нахлынула толпа вернувшихся с работ зэков. Устали мужики, запылились и напотелись. А их еще на культмассовое мероприятие погонят, лекции придется слушать. А пока есть личное время, в порядок себя привести надо, под краном до пояса ополоснуться, шею отмыть, чтобы потом новый подворотничок пришить.

– А-а, Сэм, здорово! – обрадовался Семену Волынок. – Как там в ШИЗО?

Он сел рядом с ним на табурет, доверительно положил руку на плечо. И еще два крепких лба позади него встали. Молодые, накачанные.

– А что там не так? – с невозмутимым видом Семен убрал его руку со своего плеча.

Он, конечно, понимал Волынка. Он бы и сам на его месте отказался от человека, приговоренного к расправе. Но все-таки неприятный осадок остался.

– Сидишь себе и шизеешь потихоньку.

– Где-то я это уже слышал, – расплылся в улыбке ореховский. – От тебя и слышал... Это тебя на шизу так пробило?

– Не понял, – холодно глянул на него Семен. – Объяснись.

– Ну, Айдара завалил...

– По-другому нельзя.

Для убедительности Семен задрал полу куртки, показывая шрам на боку.

– По-другому боком выходит.

– Что это такое? – озадаченно спросил Волынок.

– Заточка. Еще из СИЗО. Нельзя поворачиваться к врагу спиной. А я повернулся... Но теперь я такую ошибку не допущу.

– Тут так – или ты, или тебя... Да, Сэм, тут пацаны со мной, Емеля и Гусак.

Рослый белобрысый Емеля подал Семену правую руку, а левую при этом, на восточный манер приложил к груди. Бровастый Гусак с большими бицепсами широко улыбнулся, пожимая Семену руку. Ему явно хотелось познакомиться с человеком, который не побоялся убить такого грозного противника, как Айдар.

– И что дальше? – спросил Семен.

Пустые знакомства его сейчас интересовали меньше всего. Ему сейчас нужна была крепкая боевая команда, но как это сделать, когда здесь каждый за себя?

– У нас тут своя кентовка. Пацаны хотят, чтобы ты с нами был, – сказал Волынок.

– А ты этого хочешь? – жестко спросил Семен.

Волынок не отвел взгляд в сторону.

– Хочу. Ты, Сэм, конкретный пацан, с тобой можно иметь дело.

– А если Притык наедет?

– Наедет, – кивнул Емеля. – Обязательно наедет. Но нам не нравится, что блатные нас строят. Мы им не какое-то быдло, у нас реальные понятия...

Емеля был питерским спортсменом. Боксер-тяжеловес, мастер спорта международного класса, рэкетсмен межрайонного уровня. И Гусак тоже был родом из Ленинграда, также снимал дань со спекулянтов, кооператоров, таксистов и проституток. Но этот состоял в группировке «афганцев». Емелю закрыли из-за тяжких увечий, которые он нанес жертве, а Гусака взяли со стволом на кармане. И тому три года отсыпали, и другому столько же. Один три месяца отмотал, другой – полгода.

Нормальные пацаны, не из трусливых. Но как понял Семен, им не хватало человека, который мог бы их повести за собой. Поэтому и поставили они на него. И все потому что Семен доказал свою крутость на деле. Он выбрал единственный путь из всех возможных, вот и сделал Айдара. Но мало задаться целью, нужна внутренняя сила и отчаянная смелость, чтобы ее осуществить.

В тот же вечер Семен переехал на другую шконку, чтобы спать рядом со своими новыми приятелями.

Ночь прошла спокойно, а на следующий день в их полку прибыло: еще один спортсмен к ним присоединился. Москвич. Из солнцевской бригады. Здоровенный и неповоротливый, будто слон, потому и кличка у него была Слоняка.

А еще через три недели Семен узнал, что воровской сход постановил его не трогать. Сам лагерный пахан решил, что Айдар сам был во всем виноват. Но, судя по всему, на компромисс пахан пошел только потому, что у Семена уже была своя команда из дюжины крепких бойцов. Спортсмены не быковали, с блатными не цапались, но с кодлой Сэма тем не менее уже считались. Вот смотрящий по зоне не захотел обострять ситуацию. Потому Семен мог пока спать спокойно.

Перестройка в Стране Советов шла полным ходом. Сначала из Конституции убрали статью о руководящей роли Коммунистической партии, затем объявила о своей независимости Нахичеванская автономия, чуть позже к ней присоединились Литва и Грузия, курс на суверенитет взяли Эстония, Латвия, Молдавия и Армения. Да и сама Россия, чего уж греха таить, приняла Декларацию о государственном суверенитете. А потом ГКЧП попытался взять власть в руки. Независимость отщепенцев не подтверждена юридически, еще не поздно вернуть разбушевавшуюся реку в прежнее русло...

Усыгин сидел в своем кресле и завороженно смотрел на экран телевизора, где разворачивалось отнюдь не театрализованное представление. Танки на главных улицах столицы, бронетранспортеры, толпы народа у Белого дома...

Алекс даже не знал, чью сторону ему принять. Он уже не член КПСС, но все-таки присутствует в душе тяга к великой державности. Хочется жить в большой и великой стране, которую знают во всем мире. И знают, и боятся, и уважают. Но в то же время он опасался революции. Капиталистическая прослойка в новой России пока что еще невелика, народ на успешных бизнесменов еще не озлоблен, но все-таки есть вероятность, что взбунтовавшаяся толпа ринется грабить частные предприятия и банки. Тогда под горячую руку и убить могут...

А Усыгин считал себя успешным бизнесменом. Центры научно-технического творчества на плаву, они по-прежнему работают и приносят прибыль, но все они замкнуты на один коммерческий банк, которым руководит Алекс. Он хозяин этого банка. Он – и народ. Реклама, запущенная на ТВ, уже сделала свое дело. Люди с удовольствием покупают акции «Позитив-банка», они уже обогатили Алекса на полмиллиона рублей. И это еще только начало...

Лицензия Госбанка СССР в кармане, и это позволяло Алексу делать солидные деньги на валютных операциях. И еще под эгидой его банка работает серьезное торговое предприятие с выходом на внешний рынок. За границу Алекс отправляет сырье, обратно получает технику, которая здесь расходится на «ура». Сбылась его мечта: теперь он может гнать своих коней во весь опор, и никакие Артюховы не смогут ему помешать. Хотя, конечно, без связей на верхах не обойтись, но Алекс над этим работает, и небезуспешно.

Он много сделал, чтобы добиться своего. Теперь у него свой офис в центре Москвы, рабочий кабинет размером с баскетбольную площадку, приемная с секретаршей; он может позволить себе свободно ездить на «Мерседесе» и иметь дорогую квартиру с видом на Кремль. Но все это находится под угрозой. Если победит толпа, могут начаться погромы. Если верх возьмут коммунисты, то его коммерческую лавочку могут прикрыть, а ему самому дать пинка под зад – возможно, с доставкой на Колыму. Вон как с НЭПом в свое время расправились, весь частный бизнес под корень вырубили. А история имеет свойство повторяться....

На столе зазвонил телефон. Усыгин вздрогнул.

– Алексей Григорьевич, у нас гости! – взволнованным голосом сообщил начальник охраны.

И тут же за дверью испуганно вскрикнула секретарша. Неужели начались погромы?

Дверь с грохотом распахнулась, и в кабинет вошли бритоголовые качки в кожаных куртках поверх спортивных костюмов. Прохладно сегодня на улице, уже август. Но будь в Москве жара, они все равно бы явились в таком виде. Униформа у них такая.

Среди бандитов особо выделялся атлет с бульдожьим лицом. И Алекс ничуть не удивился бы, если бы тот зарычал на него и гавкнул. Но парень не стал рычать. И даже улыбнулся Усыгину.

– Здорово, банкир!

– Э-э... Вы кто такие?