коротким сухим щелчком. Когда Бен обернулся, его желтоватое лицо было белым от напряжения.

— Ради всего святого, Коукер! — сказал он.— Зачем все это? Можете вы мне сказать? Для чего мы существуем? Вы — врач и должны что-то знать об этом.

Коукер продолжал глядеть на свою сигару. Она снова погасла.

Почему? — спросил он размеренным голосом.— Почему я должен что-то знать?

Откуда мы пришли? Куда мы идем? Для чего мы здесь? Зачем все это, черт подери? — бешено выкрикивал Бен, повышая и повышая голос. Он смотрел на по

жилого врача горьким, обвиняющим взглядом.— Бога ради, не молчите, Коукер. Что вы сидите как манекен! Скажите что-нибудь.

Что я, по-вашему, должен сказать? — сказал Коукер.—Кто я? Чтец мыслей? Медиум? Я врач, а не священник. Я видел, как они рождались, я видел, как ош

умирали. Что происходит с ними до и после, я не знаю.

К черту это! — сказал Бен.— Но что происходит с ними в промежутке?

Об этом, Бен, я знаю столько же, сколько и вы,— сказал Коукер.— Вам нужен не врач, а пророк.

Но они же приходят к вам, когда заболевают,так? — сказал Бен.— Они все хотят выздороветь, так? И вы делаете все возможное, чтобы вылечить их, так?

Нет,—сказал Коукер.— Не всегда. Но согласен, что ждут от меня именно этого. Ну и что?

Значит, вы должны верить, что в этом есть какой-то смысл,— сказал Бен,— иначе вы не стали бы это делать!

— Человек должен жить, не правда ли? — сказал Коукер с усмешкой.

— Но об этом я и спрашиваю вас, Коукер. Для чего?

— Ну,— сказал Коукер,— чтобы девять часов в сутки работать в газете, девять часов спать и наслаждаться остальные шесть, моясь, бреясь, одеваясь, закусывая в «Жирной ложке», болтаясь возле аптеки Вуда и время от времени сопровождая веселую вдову к Фрэнсису К. Бушмену. Разве этого мало? А трудолюбивый и добропорядочный человек, который еженедельно вносит свои деньги в Строительный или Ссудный банк, вместо того чтобы транжирить их на сигареты, кока-колу и готовое платье от Кунненхеймера, может со временем стать владельцем небольшого домика.— Голос Коукера понизился до благоговейного шепота.— Он может даже стать владельцем автомобиля, Бен. Подумайте об этом! Он может сесть в него и кататься, кататься, кататься. Он может объехать все эти проклятые горы. Он может быть очень-очень счастлив. Он может ежедневно посещать Ассоциацию молодых христиан и мыслить только самыми чистыми мыслями. Он может жениться на хорошей честной женщине и обзавестись любым числом сыновей и дочерей, которых всех можно воспитать в баптистской, методистской или пресвитерианской вере и послать их прослушать великолепные курсы лекций по экономике, коммерческому праву и изящным искусствам в университете штата. Есть много такого, ради чего стоит жить, Беn. И чем занять каждую минуту суток.

– Вы очень остроумны, Коукер,— сказал Бен, хмурясь. – Вы смешны, как сломанный костыль.— Он смущенно расправил сутулые плечи и набрал в легкие воздуха. – Ну так как же? — спросил он с нервной улыбкой. – Годен я?

• Давайте посмотрим,— неторопливо ответил Коукер и начал его осматривать.— Ноги вывернуты пальцами внутрь, но свод стопы хороший.— Он внимательно поглядел на светло-коричневые кожаные башмаки Бена.

— В чем дело, Коукер? — сказал Бен.— Разве для того, чтобы стрелять, нужны пальцы ног?

— А с зубами все в порядке, сынок?

Бен раздвинул тонкие губы и показал два ряда белых зубов. В тот же момент Коукер небрежно и быстро ткнул его в солнечное сплетение сильным желтым пальцем. Выпяченная грудь Бена опала, он перегнулся пополам, смеясь и сухо кашляя. Коукер отвернулся к столу и взял свою сигару.

— У меня все в порядке, Коукер, или нет?

Лицо Коукера — удлиненное лицо черепа — расширилось в желтой улыбке.

— Да,— сказал он.— У вас все в порядке, Бен. Вы один из самых порядочных людей, каких я знаю.

Бен прочел настоящий ответ в усталых воспаленных глазах Коукера. Его собственные глаза помутнели от страха. Но он сказал язвительно:

— Спасибо, Коукер. Я вам очень обязан. Вы столько для меня сделали. Вы лучший бейсболист среди врачей.

Коукер усмехнулся. Бен вышел из кабинета. На улице он встретил Гарри Тагмена, который шел в типографию.

В чем дело, Бен? — сказал Гарри Тагмен.— Нездоровится?

Да,— сказал Бен, хмурясь,— мне только что вкатили шестьсот шесть.

Он пошел дальше к аптеке, где его ждала миссис Перт.

Осенью, когда ему пошел пятнадцатый год — который ему предстояло провести в школе Леонарда,— Юджин отправился на короткую экскурсию в Чарлстон. Он договорился, что газеты за него будет пока разносить другой.

– Поехали! — сказал Макс Айзеке, с которым он иногда виделся.— Повеселимся, сынок.

— Ого-го! — воскликнул Мелвин Боуден (они ехали под присмотром его матери).— В Чарлстоне пиво еще не перевелось,— добавил он с разгульной ухмылкой.

– На Пальмовом острове можно искупаться в океане, – сказал Макс Айзеке. И благоговейно добавил: – Можно пойти в военный порт и поглядеть на корабли.

Ему не терпелось поступить во флот. Он жадно читал все вербовочные афиши. Он знал всех моряков на вербовочном пункте. Он проштудировал все брошюры и был набит всевозможными сведениями о военно-морской службе. Он до последнего доллара знал, сколько получают кочегары, матросы второй статьи, радисты и все унтер-офицеры.

Его отец был водопроводчиком. А он не хотел быть водопроводчиком. Он хотел поступить во флот и посмотреть свет. Во флоте человеку хорошо платят и дают хорошее образование. Он приобретает профессию. Он получает хорошее питание и одежду. И все это дается ему бесплатно, задаром.

— Хм! — сказала Элиза с поддразнивающей улыбкой. – Послушай, милый, зачем тебе это? Ты же мой маленький-маленький.