Взял кринку сливок и за этоТак много им зерна до светаУспел намолотить один,Что впору дюжине мужчин.Затем косматый гость наелся,У очага чуть-чуть погрелся,Шмыгнул за дверь и был таковЕще до первых петухов.Но вот пришел конец рассказам,И все ко сну отходят разом.Нас же в города влечет,Где, шумя, снует народ;Где лавры рыцарь и вельможаСтяжают и в дни мира тожеУмом или клинком своим,А дамы присуждают имЗа смелость щедрые награды —Обворожающие взгляды;Где факелом бог ГименейВ шафранной мантии своейНа свадьбах озаряет пляски,Застолье, представленья, маски —Картины, что себе поэтВ мечтах рисует с юных лет.Теперь в театр! Там Джонсон бурныйНадел ученые котурны[611]И сын фантазии ШекспирДивит сладчайшей песней мир.Там без забот, не знаясь с грустью,Лидийской музыкой упьюсь я;[612]И со стихом бессмертным сливЗмеею вьющийся мотив,То робкий, то безмерно страстный,Проникнет пенье в душу властно,И, вновь умиротворена,До дна исполнится онаГармониею прирожденной,От всех оков освобожденной;И дивным звукам вняв сквозь сон,Орфей в Элизии, где онСпит на цветах, вспоенных Летой,Сочтет, что можно песней этойОпять Плутона укротитьИ Эвридику возвратить.[613]Радость, дай мне это счастье,И в твоей навек я власти.
Прочь, Радости, химеры,Которые бездумьем рождены!Как мало вы нужныДуше, взалкавшей знания и веры!Царите в тех умах,Что предаются с пылом беззаботнымФантазиям, бессчетным,Как сны, ночной эскорт Морфея, илиЧастицы мелкой пыли,Танцующие в солнечных лучах.Богиня мне мила другая —Ты, Меланхолия благая,Чей лик нарочно зачернен,Затем что слишком светел онДля слабого людского взора;Но это чернота, которойЛишь умножалась прелесть той,Кому Мемнон[615] был брат родной,Иль царственной Кассиопеи,[616]Дерзнувшей дочерей НереяПрогневать похвальбой своей.К тому ж твой род стократ знатней:Родитель Весты светлокудрой,Тебя Сатурн с ней прижил мудрый[617] —Когда над миром он царил,Такой союз за грех не слыл.Не ведая, что свергнет с тронаЕго Юпитер беззаконно,Бог проводил нередко дниНа Иде[618] с ней в лесной тени.Отшельница, ты вся — терпенье,Раздумье, самоотреченье!Надень наряд, чей черен цвет,И пускай тебе воследСтруится он волною темной,Окутай столой[619] плечи скромноИ низойди ко мне, но так,Чтоб был величествен твой шагИ, зеркало души крылатой,Был холодней, чем мрамор статуй,Твой лик нездешний до тех пор,Пока вперенный в небо взор
