Лилли покачала головой:
— Не думаю, что он влюблен в другую. Мой инстинкт, буквально вопит, что он любит тебя.
Я улыбнулась: ох уж эта Лилли и ее знаменитый инстинкт!
Но Катарина согласилась с ней:
— Не сходится. Ты уверена, что это не самое обычное недоразумение?
Я кивнула.
— Ну а как ты к нему относишься? Ты действительно его любишь?
— Да. Но мне не хочется об этом говорить, ведь я громче всех смеялась над Лилли, когда она утверждала, что сразу почувствовала, что Себастьян просто создан для нее. Со мной творилось то же самое, и не только из-за той волшебной ночи. Я все поняла гораздо раньше.
— Ага, а мы узнаем об этом только сейчас? — возмущалась Катарина.
— Но все закончилось, не успев начаться. Я не хотела портить прекрасный вечер, хотя все время думала о том, как романтично было бы ужинать здесь с Максом при свечах.
Мы сменили тему. Нужно было так много спланировать и обдумать, особенно теперь, когда мы собирались делить нашу собственность.
— Девочки! Усадьбу я купила не только для нас с вами, — сообщила я своим удивленно посматривающим подружкам.
— Как? А для кого же еще? — спросила Катарина.
Я выступила с речью.
— Не считайте меня сумасшедшей, но я подумала, что пустой этаж с большим количеством комнат можно использовать для мам с детьми, которые не в состоянии оплатить свой отдых.
Лилли разволновалась:
— Это ты сама придумала? А как это осуществить?
— Мне кажется, что на деньги Леандера мы должны совершить какое-то доброе дело. К тому же я решила, что параллельно с моими трудовыми подвигами на ниве прошлого блестящего общества можно заняться и чем-нибудь более целесообразным, совместив, таким образом, приятное с полезным. Здесь такой простор для малышей. Лилли, если вы с Себастьяном в самом деле захотите сюда переехать, то позаботитесь об осуществлении проекта. Чем халатно заботиться о вундеркиндах, потренируешься на нормальных детях, а там, глядишь, и свои появятся.
Конечно, я организую фонд, перепишу дом на этот фонд и оговорю право пожизненного пользования для нас с вами. Я рассчитываю на вашу поддержку во всем, что касается сбора средств, но в области благотворительности ваша опытная фрау фон Штейнбек вне конкуренции. Большие расходы не потребуются; дорога и проживание вот и все. Минимальный взнос гостям делать придется, иначе это уж слишком похоже на подачку.
Может быть, я преувеличиваю, но, по-моему, здесь так много земли, что можно начать и собственные сельхоз-работы. Конечно, всему есть предел, и я не собираюсь месить угодья резиновыми сапогами, но кто знает, может быть, городским детям это доставит удовольствие, и мы сможем обеспечить работой жителей ближайших деревень. Но все это только на десять месяцев в году, два месяца дом будет полностью в нашем распоряжении. Рекламу проекту я обеспечу, у нас достаточно контактов. Ну что, каково ваше мнение? Я напряженно ждала ответа.
Подружки мои посмотрели друг на друга. Потом Лилли восхищенно завизжала, а Катарина приобрела деловой вид:
— Идея мне нравится! Я думаю, удобнее создать неформальный союз. Хотя с этим пусть разбирается Герберт. Нам понадобится броское название, которое принесет свои дивиденды. И буклет. Ты, Лилли, должна обеспечить нам время на своем канале, я найду для проекта спонсоров, кого-нибудь познаменитее.
Лилли закричала:
— А детский врач у нас уже есть. Себастьян давно хочет вспомнить итальянский. Ведь он проходил ординатуру в Болонье. А вдруг я смогу писать детские книги, тогда половина гонораров тоже пойдет на проект!
У обеих раскраснелись лица.
Обеспечив себе поддержку в приподнятом настроении я пошла спать.
В субботу утром я чувствовала себя отдохнувшей и с нетерпением ждала момента, когда мы отправимся изучать окрестности. Мы посетили маленький деревенский магазинчик. Владельцы уже знали мое имя, что при одном туристе в день особой трудности не представляет.
Они поняли, что я та синьора, которая купила дом с виноградниками, и что у меня нет ни синьора, ни бамбини. Похоже, что хозяйке это очень импонировало. Она подарила мне на новоселье хлеб с солью и бутылку вина, чтобы приманить добрых духов.
Для Катарины и Лилли все было внове, они пребывали в постоянном возбуждении. Особенно когда Лилли увидела, как две маленькие девочки играют на деревенской площади.
Во второй половине дня появились Герберт и Себастьян. Суматоха началась по новой. С видом знатоков мужчины рассуждали, какой потребуется ремонт, и, довольные, заявили, что поместье находится в безупречном состоянии и что я не лыком шита.
А потом начали выяснять, какие стены следует снести, чтобы сделать первый этаж более просторным.
Вере удалось купить билет только на более поздний рейс. Себастьян с Гербертом взяли напрокат автомобиль и теперь вызвались съездить за моей ассистенткой во Флоренцию. В машине всего четыре места, так что я добровольно отказалась от развлечения.
Мне хотелось побыть одной и приготовить ужин.
Наслаждаясь покоем, я прилегла на тахту в своей комнате, из окна открывался вид на терракотового цвета долину. От всех сегодняшних волнений меня сморило.
Я проснулась от стука в дверь.
Господи. Неужели они уже вернулись?
Я даже не услышала, как подъехала машина.
— Да? — сказала я осторожно.
В дверях стоял Макс.
Желудок сжался.
— Как ты сюда попал?
— Какая разница? Мне нужно с тобой поговорить, — ответил он подходя ближе.
Может, я сплю!
Почему он не может оставить меня в покое? Может быть, ему наши дружеские отношения важны, но меня-то они мучают. Если адрес ему дала Вера (а кто же еще?), то у нее будут неприятности.
— Макс, я больше не хочу ничего слышать! Давай забудем. За последние месяцы мне так много пришлось пережить. Я приехала сюда, чтобы отдохнуть и набраться сил.
— Ну вот, как всегда. Ты все время увиливаешь от серьезных разговоров. Если у меня нет шансов и ты хочешь от меня избавиться, пожалуйста, но сначала ты меня выслушаешь. — Сначала в его голосе звенел металл, но потом он заговорил спокойнее: — Может быть, ты не заметила, но я влюблен.
Опять двадцать пять. Зачем ему исповедоваться мне по поводу этой своей дурацкой любви? Чтобы я поняла его проблемы и его не мучила совесть?
— Макс, пожалуйста, избавь меня от подробностей. Я не хочу выслушивать, как сильно ты любишь какую-то там модель.
Он невозмутимо продолжал:
— Не спеши. Конечно, ты симпатичная, но ты не модель. К счастью!
Я смутилась.
Он посмотрел на меня:
— Да, я с самого начала был влюблен в тебя, но ты, само собой разумеется, не могла или не хотела ничего замечать, потому что видела одного Леандера, а меня считала самым обыкновенным бабником. Ладно, признаю, что сам дал тебе повод так думать.
