Повез к себе на машине, отдельная квартира — не помню где. Сели с Севой аккомпанировать. Марина начинает петь «Беду», Володя сидит на пуфике как-то по-татарски, скрестив ноги, — по-восточному сидит, слушает.

Марина поет, и вот в этом месте: «…а за острые края задержалася…» — никак не может правильно взять верхнюю ноту.

Подумали: может, тональность неудобная? Проверили и так, и эдак — вроде все нормально, ниже она не берет. Я объясняю:

— Марина, я прошу прощения, но здесь нужно взять дыхание и выйти спокойненько на эту нотку. Вот в этом месте надо взять дыхание. Понятно?

<…>

Марина запела и опять сбилась в том же месте. Я говорю:

— Марина, надо взять дыхание, и на опоре (с опорой на диафрагму) выйти на эту ноту.

А Володя сидит и молчит. Ни звука! Как будто его здесь нет. Идет работа — он сидит, автор, и молчит. <…> И поразительно себя при этом ведет Марина… Я был потрясен — я впервые видел такую женщину — говорит:

— Виталичка, ты только не нервничай. Я все сделаю, я сейчас возьму дыхание — только умоляю тебя, ты не переживай…

А Володя сидит, хохочет: ему смешно, что Шапен так раздухарился. Но со стороны слышит: Шапен прав — вот именно, возьми дыхание и возьми верхнюю ноту…»

Об атмосфере, которая была в студии во время записи, вспоминал Игорь Вагин, звукорежиссер фирмы «Мелодия»: «Записывали диск «История любви» (вероятно, ту пластинку, на которой поет Высоцкий. — В.П.). Марина… на диванчике сидела. Ноги мне ее запомнились: такие красивые, в тончайшие чулки затянуты. Очень элегантно у нее получалось почесывать одну ножку другой. Я так понял, что у них тогда самая любовь была. Представляешь, моль огромная откуда-то вылетела и прямой наводкой к Влади. Высоцкий так ретиво ее от насекомого спасал, что даже аппарат наш снес, «Штуцер-37»…

О самом процессе записи — в книге Марины Влади: «Мы записываем пластинку в большой аудитории (студии. — В.П.). В противоположность кино, здесь времени даром не теряют. В три захода дело сделано. Записывают целиком, без монтажа. Это очень тяжело, и ты срываешься, когда я ошибаюсь. Но мне и правда трудно: во-первых, петь по-русски, во-вторых, без остановок, и к тому же я очень волнуюсь, когда пою твои песни у тебя на глазах. <…>

Охрипшая, измотанная, на последнем нервном пределе, я все-таки записываю все песни в положенное время. Я этим здорово горжусь, особенно после того, как музыканты стали аплодировать мне, стуча смычками по скрипкам, как это принято на концертах классической музыки. Ты доволен и записываешь свою сторону с ходу и в отличном настроении. Наша пластинка наконец готова. Звукооператоры тут же микшируют звук. Нас фотографируют на конверт».

О том, как проходила съемка, рассказывал известный фотохудожник Валерий Плотников: «…фирма грамзаписи «Мелодия» решилась выпустить первый полноценный диск Владимира Высоцкого. Вернее, даже целых два диска-гиганта, как тогда говорили. Причем один диск был целиком напет самим Высоцким, а второй — Владимиром Высоцким и Мариной Влади, но песни Володя специально сочинил для нее.

Для оформления конвертов этих двух пластинок нужны были оригинальные фотографии и Высоцкого, и Марины Влади.

Я решил снять Высоцкого вживую, поющим песни с тем неистовством и напором, которые были характерны для его манеры исполнения. К счастью, к тому моменту у меня уже была аппаратура, позволяющая снимать человека в движении, в крике, в мгновении, что было совершенно необходимо для моей задумки.

И вот жарким июньским днем у меня на кухне, где я выстроил подобие павильона (потому что на тот момент своей студии у меня не было), Высоцкий в течение полутора часов исполнял свои песни, а я ловил «миг удачи» и точного попадания в образ. Окна кухни были открыты настежь, и никто во дворе не мог представить, что это поет живой голос Высоцкого, а не магнитофон. Вот так мы сделали первую съемку.

С Мариной дело обстояло сложнее. Дело в том, что Высоцкого она старательно и со вкусом одевала, но к себе относилась не так требовательно и не особенно много времени уделяла своему гардеробу, что в общем-то не мешало ей выглядеть необыкновенно очаровательной. Я же хотел сделать ее портрет для пластинки стильным и экстравагантным. Своих вещей у Марины в Москве не было, и я сказал Высоцкому, что договорюсь со Славой Зайцевым, он нам поможет. На что Володя мне ответил, что Марина отродясь в манекенщицах не ходила и в чужом сниматься не будет.

«А вот это мы еще посмотрим», — подумал я.

Как я и предполагал, Слава очаровал Марину. Вещи он специально взял с неуловимым национальным колоритом, и мы втроем уже не помню сколько часов подряд с радостью и с легкостью меняли один наряд за другим, не вспоминая о том, что Марина совсем не манекенщица. Правда, самого Володи на той съемке не было, и мы веселились от души».

С этим проектом — как принято сейчас говорить — Высоцкий и Марина связывали большие надежды:

«Мы понимаем, что если пластинка выйдет, это будет своего рода официальное признание твоего статуса автора-композитора. И потом, мы довольно скромно живем на твою актерскую зарплату, так что лишние деньги не помешают. Но самое главное — это что мы впервые работаем вместе. И все наши мечты могут осуществиться, если пластинка выйдет: гастроли, концерты, спектакли, фильмы. Да все что угодно!..»

Анатолий Бальчев (музыкант, аранжировщик, композитор) рассказывал мне: «Мы были за городом и заехали на Матвеевскую что-то взять… Начали говорить о музыке. Володя показал массу пластинок: джаз, записи классической музыки… А потом говорит:

— Вот послушай это…

И поставил свои первые записи с оркестром: «Кони привередливые», «Лирическая», «ЯК- истребитель» и другие. Он только что их записал.

Около часа мы слушали эти записи, я сразу же взял две песни в свой репертуар «Москва — Одесса», «Кони привередливые». Пластинки все не выходили, сам Высоцкий распространением, а тем более тиражированием своего творчества, естественно, не занимался… Так что тогда эти песни можно было услышать только у нас (в исполнении ансамбля А.Бальчева в ресторане «Архангельское». —В.П.). Помню, что однажды даже приезжали Высоцкий и Марина Влади… Да, я в присутствии Высоцкого пел его песни».

Еще одна важная деталь: Высоцкий считал Марину соавтором этого диска.

Давид Карапетян: «Однажды в 1974 году, услышав на Матвеевской запись песни «Белое безмолвие», я выразил автору свое искреннее восхищение.

Его ответ понравился мне не меньше самой песни:

— Да, это одна из лучших вещей, которые мы сделали.

Оказалось, он имел в виду записи для многострадального, так и не появившегося диска-гиганта фирмы «Мелодия», для которого Марина исполнила несколько стилизаций мужа. И хотя к этой песне она никакого отношения не имела, Володя великодушно назвал ее соавтором».

Владимир Шехтман вспоминает о том, как прореагировал Высоцкий на выпуск нескольких песен из этого «двойного альбома» на гибких пластинках:

«1975 год. Вся Москва слушает и поет «Кони привередливые». Володя возвращается из Франции, я встречаю его в Шереметьеве. Проезжаем Белорусский вокзал, а у лотка в лотерею разыгрывается синяя гибкая пластинка Высоцкого. Скрипит и хрипит на всю площадь: «Что-то кони мне попались привередливые…» Эти гибкие пластинки — они же очень некачественные. Володю это просто взорвало: «Кто дал им право выпускать эту гадость?! Мы же договорились, что будет большой диск!» Все знают, что большая пластинка тогда так и не вышла».

Марина Влади: «Время идет, мы волнуемся и, устав от уклончивых ответов руководителей «Мелодии», добиваемся приема у министра культуры Демичева. Он принимает нас с улыбкой на устах, делает нам знак садиться и, сцепив свои пухленькие ручки, спрашивает, зачем мы пришли. Мы объясняем. Он берет