– Что толку говорить об этом снова и снова? – пожал плечами Игорь. – Решено: я пойду в горы с надежными людьми, и мы найдем малыша. А потом сделаем в доме ремонт, закроем камин… Ну не плачь, Кристина, любимая! Ты отдыхай. Вот Маша с тобой побудет, а я скоро вернусь вместе с сыном.

Он нежно поцеловал жену в лоб и ушел.

Девочка села на кровать напротив, растерянная и смущенная. Кристина все так же лежала на боку, свернувшись в клубочек, и смотрела прямо перед собой.

– Экспедиция не поможет, – вдруг резко произнесла женщина и села. – Птичьи стражи и шаман, как всегда, не пустят людей в Птичий город. Надо идти к Смотрителю. Маша, он звал тебя в ученицы, сделал тебе подарок – жемчужину, хорошо к тебе относится. Ты должна его попросить. Пусть прикажет Птицам вернуть Ванечку.

– Вы назвали ребенка Ваней? – переспросила Маша.

– Пожалуйста, Маша, ты должна что-то сделать. Я не знаю, как в других мирах, но в этом мире он твой брат, хоть и названый. И ему жить остался один денечек, если мы его не спасем.

Голос Кристины сорвался, она заплакала и закашлялась одновременно. Вид у нее был жуткий, словно молодая женщина за несколько минут превратилась в старуху, тощую и лохматую, у Маши просто сжалось сердце от этого.

– Я найду малыша! – твердо сказала девочка. – Обещаю: сделаю все, что нужно. Сейчас пойду, догоню Игоря и предложу ему помощь. Ждите!

Она выбежала из палаты, хлопнув дверью. Но Игорь уже, как оказалось, покинул пещеры лечух. Одна молодая лечуха проводила девочку наружу, и Маша оказалась в незнакомой части города. Но синий луч шапочки колокольцев тут же показал ей, куда пошел Игорь. Девочка очень торопилась его догнать, однако пораненная рука отзывалась болью при каждом резком движении, поэтому Маша шла гораздо медленнее, чем обычно. Мужа Кристины она настигла уже дома – тот запирал жилые комнаты.

– Что ты здесь делаешь, девочка? Я же просил тебя оставаться в больнице!

– Я могу помочь! – выпалила Маша.

– Маша, тебя никто не винит, слышишь? – внятно произнес Игорь. – Ты ни в чем не виновата. Ты сделала больше, чем должна, тебя даже ранили. Пожалуйста, вернись к Кристине, отдохни…

– У меня есть способность угадывать верное направление. Я могу точно указать, где Ванечка.

Маша спросила у шапочки колокольцев, где сейчас Ваня. Возник яркий синий луч, видимый только ей одной. Девочка взяла за руку Игоря, и они вместе вышли из дома. Луч протянулся по воздуху, высоко над головой, упираясь в вершины дальних гор, как раз в том направлении, куда улетели Птицы.

– Может быть, можно на ракушке долететь? Или на нескольких ракушках? – предложила девочка.

– Ну хорошо, пойдем, свяжемся с экспертом, – сдался Игорь.

Они вернулись в дом, прошли в кабинет, Игорь плотно закрыл дверь и достал свою ракушку. Между усиками натянулся тонкий экран. Мужчина долго выяснял, когда и откуда выходят каменщики-следопыты, и уже под конец разговора, когда Маша начала терять терпение, вдруг спохватился:

– У меня тут дочка приемная, очень способная и храбрая, просится в спасательную экспедицию. Говорит, что умеет определять направление и укажет, где мой сын. Он…

– Нет смысла, – перебил его незнакомец. – Направление мы и так знаем – гнездовье, Птичий город. Пройти туда в сопровождении альпинистов не составит труда. Вот только пустят ли нас к гнездам… Если переговоры пройдут успешно, ребенка нам принесут, а если нет, то знание направления нам ничем не поможет. Стервы Птицы запросто могут в горах обвал устроить. Так что только детей в экспедиции не хватает. Вы можете пойти – вы отец и моряк, значит, хорошо подготовлены физически. Но никаких дочек.

– Ты слышала? – спросил Игорь, закрывая ракушку. – Нет смысла в твоих способностях. Вернись в больницу или иди к подружкам, здесь не оставайся. Я запер комнаты, которые не пострадали, убрал все ценное, но люк открыт и двери больше нет, так что спать тут все равно небезопасно.

Девочка понурилась, и Игорь, поколебавшись, положил руку ей на голову.

– Ты хороший человек, Маша, но сейчас ты можешь одно – успокоить Кристину. Искать Ванечку должны подготовленные, взрослые люди. Прости, я очень тороплюсь.

Мужчина надел куртку и ушел. Маша обошла разгромленную гостиную. Этажерку вместе со статуэтками Игорь унес в спальню. Коробки исчезли. В комнате только валялся опрокинутый диван с драной спинкой, да на камине пылился забытый фарфоровый пупс. Ему под бок подкатилась огромная жемчужина – подарок Смотрителя.

Внезапно жемчужина повернулась и уставилась на Машу круглым черным зрачком. Девочка вскрикнула. Зрачок смотрел на нее несколько секунд, потом глаз моргнул – непонятной кожистой пленкой. И еще раз. Девочка отошла в сторону – глаз следил за ней. Тогда Маша бросилась прочь из дома. Она пришла в себя на скамейке и задумалась – если жемчужину-глаз подарил Смотритель, то, значит, он видел все, что происходило в доме, и знает, что Ночная Птица унесла ребенка. Девочка побежала к Маяку.

Смотритель сидел у входа, курил трубку, словно ждал ее. Его рыжая с проседью борода была присыпана пеплом – видимо, старик сидел здесь довольно давно.

– Здравствуйте, мне нужна помощь! – на бегу крикнула девочка, пересекая шаткий мост.

– Ты пришла стать моей ученицей? – флегматично поинтересовался Смотритель.

– Что? – удивилась девочка. – Нет!

– Ты пришла стать моей ученицей? – изменив интонацию, повторил старик и встал, уперев руки в бока.

– Нет, я же вам сказала. Я хотела только попросить…

– Запомни, дитя мое: я не добрый волшебник. Ты мне уже третий раз отказываешь, значит, с этой минуты становишься моим врагом. С чего бы мне тебе помогать, а? Ты ничего не сделала для меня, а я уже сделал достаточно.

– Но речь идет о ребенке Кристины! Птицы…

– Знать ничего не хочу! Учти, малышка, если придешь к Маяку еще раз без намерения стать моей ученицей, я посажу на твой след клочок Тьмы! – Старик выбросил вперед руку, сжатую в кулак, а потом медленно и осторожно разжал пальцы. На его ладони извивался черный сгусток дыма. – Тьма меняет все, к чему прикасается, особенно если ее посылаю я. Кошмары будут преследовать тебя наяву, и ты потеряешься в реальности, чувствуя себя так, будто скользишь между мирами, не входя ни в один из них. Поверь мне, это страшно. Люди от такого с ума сходят, если вообще остаются людьми.

– То есть… – заикнулась было Маша.

– То есть прочь с Маяка, покуда цела! – рявкнул Смотритель. – Ты все поняла? В следующий раз, когда твоя нога ступит на землю за мостом, ты громко пообещаешь мне стать моей ученицей и с той же минуты останешься на Маяке навсегда! В любом другом случае я пущу по твоему следу Тьму. У тебя три секунды, чтобы убраться отсюда. Один, два, три…

Маша припустила со всех ног, придерживая больную руку. При каждом рывке в ней возникала тупая боль, к которой вполне можно привыкнуть, если думать о другом… А ей было о чем подумать! Внутри ее все клокотало от ярости. Девочка двигалась вдоль берега и, когда Маяк остался далеко позади, спустилась поближе к воде, выбрала для себя плоский камень на границе с портом, где никто не мог ее видеть, и забралась на него. Несколько минут она просто смотрела на море, на корабли, слушала звуки порта и, если случайно оглядывалась на Маяк, тут же поспешно отводила взгляд, несмотря на то что вид на него издали был очень живописный.

– Могу просидеть тут весь день, – сказала себе Маша. – Меня ничто не касается. Ваня мне не брат, а его папа отказался от моей помощи, пошел искать сына лично сам. Ну и скатертью дорога! Взрослые сами разберутся. Смотритель мне вообще не друг. Надо держаться от него подальше, Андрей прав. А я просто буду сидеть и смотреть на море.

Маша тут же припомнила, как вчера еще кричала на Андрея: «Да ни один сквозняк не закрыл бы глаза на такую гадость! Оттого-то миры и гибнут, что всем вокруг все равно!» Даже дома девочка не всегда могла объяснить подругам или родителям, отчего ей всегда до всего есть дело, отчего она не может жить спокойно, а заморачивается чужими проблемами. Но ведь именно это свойство и делало ее сквозняком. Если ты просто попал в другой мир, потому что дома скучно, и стараешься там поудобнее устроиться – ты не сквозняк. Тебе в любом мире будет скучно, если, конечно, внезапно ты не окажешься наследным принцем