военного совета, но этот совет, вопреки старой пословице о таких группах людей, всегда был готов и проявлял желание сражаться. Он состоял из капитанов всех кантональных контингентов и решал обсуждаемые вопросы простым большинством голосов. Накануне сражения он возлагал командование авангардом, тылами, основными силами и легкими войсками на различных офицеров, но занимающие эти должности лица обладали лишь делегированными полномочиями, которые истекали с прекращением военных действий.

Существование такого разделения полномочий, ближайшую аналогию которого можно обнаружить в ранний период Византийской империи, служит достаточным объяснением отсутствия в швейцарских военных кругах какого бы то ни было стратегического опыта и единого замысла. Компромисс, который является чем-то средним между несколькими соперничающими планами боевых действий, обычно сочетает в себе их недостатки, а не достоинства. К тому же можно допустить, что найти швейцарского офицера, способного разработать связный план кампании, было весьма трудно. Капитан был старым воином, отличившимся в былых сражениях, но, кроме личного опыта, он ничем не отличался от находившихся под его командой. А что до выработки более или менее сложных стратегических комбинаций, швейцарский военный совет не намного превосходил компании отставных сержантов наших дней. (Личное мнение автора. – Ред.)

Однако с тактикой дело обстояло иначе. Самые подходящие средства приспособления атакующей колонны к неровностям местности или особенностям вооружения войск противника изучались в школе военного опыта. Была разработана настоящая тактическая система, действенность которой не раз демонстрировалась в сражениях XV века. Для борьбы со средневековыми тяжеловооруженными всадниками и пехотой, ради которой он был разработан, швейцарский способ был непревзойденным; лишь когда Новое время внесло другие условия в военное дело, он постепенно устарел.

Обычным боевым порядком, применявшимся швейцарцами, каким бы большим или малым ни было их войско, было наступление уступом из трех баталий[58]. Первая баталия, авангард (vorhut), шедшая, когда войска были на марше, впереди, направлялась к определенному пункту рубежа противника. Вторая баталия (gewaltshaufen), вместо того чтобы двигаться следом за первой, наступала параллельно, но чуть позади справа или слева. Третья баталия (nachhut) двигалась еще дальше позади и часто прекращала движение до того момента, пока не определятся результаты первой атаки, чтобы в случае надобности действовать в качестве подкрепления. При такой дислокации между баталиями оставалось свободное пространство, чтобы в случае отражения атаки баталия могла отступить, не внося беспорядка в остальные войска. Другим странам, где было принято ставить один корпус точно за другим, часто приходилось расплачиваться за свои тактические грехи зрелищем, когда поражение их передовых частей влекло за собой разгром всей армии, когда каждое соединение беспорядочно откатывалось на расположенные прямо позади. Швейцарский порядок наступления имел еще одно преимущество, не дававшее возможности войскам противника атаковать с фланга выдвинутую вперед баталию; в этом случае враг сам подставлял собственный фланг второй баталии, которая как раз была на подходе и развивала наступление.

Наступление эшелонированными баталиями было не единственным тактическим ходом швейцарцев. При Лаупене (1339) главная баталия выдвинулась вперед и начала действовать до того, как вступили в бой фланги (не совсем верно – перед этим отряд рыцарского войска опрокинул арьергард бернцев. – Ред.). С другой стороны, в сражении при Фрастенце в 1499 году атаку начали фланги, тогда как центр избежал боя и лишь выступил, чтобы завершить разгром противника.

Даже традиционный боевой порядок из трех баталий порой отвергался ради какого-либо другого боевого порядка. При Земпахе (1386) воинов лесных кантонов выстроили отдельным клином. Такое построение, как можно было бы ожидать из его названия, не было треугольным, просто это была баталия, которая в глубине была шире, чем спереди. Целью было сосредоточенным ударом по центру сломать необычно прочный строй противника. В 1468 году во время сражения, предшествовавшего осаде Вальдсхута, вся армия швейцарских конфедератов двинулась навстречу австрийской коннице, образовав огромный пустой внутри квадрат, в середине которого поместили знамена с эскортом алебардистов. Когда это войско было атаковано, воины повернулись наружу, чтобы встретить атакующих; назвали это «созданием ежа». Они держались так непоколебимо, что, уступая в численности, смогли выдержать самую энергичную атаку в швабской войне 1498 года; 600 воинов из Цюриха, застигнутых в открытом поле тысячью имперских тяжеловооруженных всадников, «образовали ежа и с легкостью, сопровождая насмешками, разогнали противника». Макиавелли пишет о другом швейцарском боевом порядке, который он называет крестом; «промеж плеч которого разместили мушкетеров, дабы прикрыть их от первого удара противника».

Первая победа швейцарских конфедератов была одержана не благодаря тактике, впоследствии принесшей им славу, а благодаря хорошо продуманному выбору поля боя. Бой у горы Моргартен (1315) послужил страшным примером явной непригодности феодальной конницы к действиям в горной местности. В морозный день 16 ноября, когда дорога под ногами была словно каток, герцог Леопольд Баварский двинул длинную узкую колонну войска Габсбургов, которым он командовал, в ущелье, ведущее в долину Швица. Разумеется, впереди выступали рыцари (3 – 4 тысячи), претендовавшие на честь начать сражение, тогда как 4 или 5 тысяч (8 – 9 тыс. – Ред.) пеших воинов закупоривали путь позади. В узком Моргартенском проходе, где дорога проходит между обрывистым склоном слева и гладью озера Эгери справа, австрийцев поджидали 1300 швейцарцев. С беспечностью, спутницей самонадеянного высокомерия, герцог не позаботился об элементарной мере предосторожности – разведать путь. Он обнаружил близость противника, когда слева по склону на его войско посыпалась лавина камней и бревен. Наверху, на позиции абсолютно недоступной для конницы, был поставлен отряд швейцарцев. Мгновение спустя на голову беспомощной колонны обрушились главные силы горцев.

Австро-германцы еще не осознали, что сражение уже началось, а алебарды и усеянные шипами дубины швейцарцев уже вносили опустошение в их авангард. Передние ряды рыцарей, плотно стиснутые после встречи с противником, не имели возможности опустить копья, не говоря уж о том, чтобы пришпорить коней и броситься в атаку, гибли в бою. Середина и тылы были вынуждены остановиться и стоять без движения, из-за узкого прохода не в состоянии продвинуться вперед, а из-за создавшей пробку пехоты отойти назад. Какое-то время они находились под градом камней и бревен, продолжавших скатываться по склону, выбивая из плотной толпы в лежавшее внизу озеро людей и лошадей. Затем в едином порыве большая часть людской массы повернула коней и двинулась назад. В образовавшейся давке сотни людей были оттеснены за обочину и потонули в водных глубинах слева. Главные же силы хлынули на колонну собственной пехоты и, топча своих несчастных соотечественников, что было мочи поскакали назад по обледеневшей дороге.

Швейцарцы, уничтожив немногих оказавших сопротивление рыцарей из авангарда, обрушились на тылы охваченной паникой толпы и, не встречая сопротивления, принялись истреблять и конных, и пеших. Летописец тех времен Иоганн из Винтертура пишет:

«Это было не сражение, а просто массовое избиение солдат герцога Леопольда; горцы убивали их, как овец на бойне; не щадили никого, истребляли без различия всех до одного, пока никого не осталось. Конфедераты убивали с такой свирепостью, что десятки австрийских пехотинцев, видя, как беспомощно падают храбрейшие рыцари, в панике бросались в озеро, предпочитая утонуть в пучине, чем пасть под ударами страшного оружия противника».

Словом, швейцарцы завоевали свободу, потому что благодаря интуитивному тактическому таланту не дали возможности феодальной коннице застать их врасплох. «Они господствовали на поле боя, потому что они, а не их противник решали, где быть сражению». На крутой и скользкой дороге, где не было разгона для атаки, а узкое дефиле лишало преимущества численного превосходства, австро-германцы были беспомощны. Однако причиной такого полного разгрома послужила непростительная беспечность Леопольда Баварского, не разведавшего путь и в наказание неожиданно попавшего в роковую ловушку в проходе.

Моргартенское сражение представляет швейцарскую военную систему в рудиментарном состоянии. Хотя оно и было выиграно, как и все победы швейцарских конфедератов, атакой их баталии, решающую роль сыграли алебардисты, а не копейщики. Копья (пики) еще не получили широкого распространения у