правитель, набирая себе в кортеж «рутьеров», брабантцев и других сопровождающих, невольно копировал Писистрата и Поликрата.

Правда, боеспособность наемника в XIII веке была лишь совершенствованием мастерства и оснащения обычного тяжеловооруженного феодального конника. Как и последний, он был таким же закованным в латы всадником; его возвышение не повлекло за собой каких-либо радикальных перемен в способах ведения войны. Хотя наемник был, как правило, более опытным воином, воевал он по-прежнему по старой схеме, характерной для кавалерийской тактики того времени.

Последний этап истории наемных войск наступил, когда отряды наемников, служившие в какой-либо очень долгой войне, вместо того чтобы по ее завершении разойтись, продолжали держаться вместе и бродили по континенту в поисках государства, которое могло бы купить их услуги. Но век каталонских наемников и итальянских кондотьеров скорее XIV столетие, нежели XIII век, и рассмотрение этого периода нужно отнести к другой главе.

На протяжении всей военной истории этого временного отрезка самой характерной чертой, несомненно, являлось то значение, которое придавалось укреплениям, и доминирующее влияние оборонного аспекта в осадных делах. Если сражений было мало, осад было много и продолжались они достаточно долго. Замок был такой же неотъемлемой частью феодальной структуры, как и закованный в доспехи рыцарь, и точно так же, как титулованный дворянин нагромождал на себя и на своего коня все больше защитной сбруи, он продолжал окружать свое жилище новыми и новыми фортификациями. Окруженный частоколом и земляным валом, простой нормандский замок XI века развертывался в сложную систему замысловатых концентрических сооружений, вроде тех, что были в Куси (Франция) и Карнарвоне (Англия). Стены таких замков соперничали с укреплениями городов, и все земли оказались густо покрыты фортификациями, большими и малыми. Одна особенность характеризует этот период, бывший действительно насыщенным войнами, – это выбор господствующих мест для крепостей. Часто единственная крепость была так хорошо расположена, что держала под контролем всю округу. Лучшим признанием способности стратегической оценки местности Ричарда I Львиное Сердце служит его выбор места для Шато-Гайяра, знаменитого замка, которого одного было достаточно для защиты всей Восточной Нормандии, пока он поддерживался в надлежащем состоянии. (Был взят французами в ходе тяжелых боев в 1203 – 1204 гг., после чего были заняты и Нормандия, и Анжу, и большинство других владений английских королей на французской земле. – Ред.)

Сильной стороной средневековой крепости была исключительная прочность ее фортификаций. По стенам толщиной от 5 до 10 метров немощная осадная «артиллерия» того времени – камнеметы, катапульты и стенобитные машины – действовала без ощутимых результатов. Нормандская крепость, массивная и высокая, без деревянных частей, которые можно поджечь, и без расположенных у земли проходов, которые можно пробить, была способна пассивно обороняться очень долго. Даже малочисленный гарнизон мог держаться, пока не кончалось продовольствие (а также стрелы и метательные снаряды. – Ред.). Самым успешным средством против такой твердыни было, пожалуй, минирование[46]; но если замок был обнесен глубоким рвом или возведен прямо на скале, минирование было бесполезно. Оставалось трудоемкое средство разрушения нижней части стены путем приближения под укрытием навеса, иначе «крамбола», как его тогда называли. Если была возможность заполнить ров и приблизить навес вплотную к подножию укрепления, то с простой нормандской крепостью можно было что-то сделать. До изобретения бастионов не существовало средств, благодаря которым метательные средства осажденных могли должным образом контролировать участки непосредственно под стенами. Если защитники крепости показывались над стенами – когда бывало необходимо поразить находившихся перпендикулярно под ними, – они сразу становились открыты лучникам и арбалетчикам, которые действуя из-за щитов прикрывали наступление передовых отрядов осаждавших. Что-то надо было делать и для разрушения нижних частей стен, но процесс этот всегда был длительным, трудоемким и стоил многих человеческих жизней. Хороший командир, если его не поджимало время, практически всегда предпочитал уморить гарнизон голодом.

Успех – пускай неполный и достигавшийся с трудом – такого рода наступательных действий толкал к усовершенствованиям и оборонявшуюся сторону. Ров порой подкреплялся частоколом; иногда прямо за стенами крепости на подходящих для этого местах строились небольшие отдельно стоявшие форты. Но самыми распространенными средствами были стены в виде сегментов окружности (как в Шато-Гайяре) и выдававшиеся из стен большие башни, прикрывавшие с флангов большие отрезки стен, считавшихся слабым местом в нормандской системе фортификации. Кроме того, на стенах строили хорды – протянувшиеся вдоль верха этих стен выступавшие на несколько футов и поддерживавшиеся встроенными балками деревянные галереи с продолговатыми отверстиями в полу, сквозь которые просматривалась и простреливалась земля у подножия стен. Таким образом, осаждавшие, как бы близко они ни прижимались к стенам укрепления, больше не могли выйти из радиуса действия метательных средств оборонявшихся. Недостатком такой галереи было то обстоятельство, что, будучи деревянной, она подвергалась риску быть подожженной зажигательными средствами, метавшимися катапультами осаждавших. Поэтому вскоре деревянные хорды уступили место каменным.

Более важным было использование фланговых (угловых) башен[47], еще одно важное усовершенствование оборонявшейся стороны. Это давало возможность вести перекрестный огонь с флангов по местам, выбранным для наступления осаждавшими. Эти башни также давали возможность отрезать захваченную часть стены от сообщения с остальными укреплениями. Путем закрытия окованных железом башенных дверей с обеих сторон бреши противник оказывался изолированным на захваченном участке стены и не мог продвинуться ни вправо, ни влево, не штурмуя башню. Это усовершенствование обороны снова лишало наступление силы. Единственным орудием, возможно способным заставить сдаться хорошо защищенное укрепление, оставался голод, и посему крепости больше осаждали, нежели брали штурмом. Осаждавшие, соорудив линию осадных сооружений и укрепленный лагерь, ждали, когда голод сделает свое дело[48]. Заметим, что, укрепив свои позиции, он получил преимущества обороняющейся стороны, отбивающей атаки идущих на помощь войск. От других средств, таких как попытки поджечь здания внутри обложенного города, отрезать водоснабжение или взять его ночным штурмом, было мало пользы.

Число и прочность крепостей в Западной Европе объясняют явную тщетность многих кампаний того периода. Страну нельзя было быстро завоевать, когда каждую область охраняли три-четыре замка или обнесенных стенами города; прежде чем взять любой из них, требовалась многомесячная осада. Кампании имели тенденцию превращаться либо в грабительские набеги, либо в длительные осады какой-либо крепости. Изобретение пороха было первым преимуществом, оказавшимся в руках наступающей стороны за три столетия. Однако и артиллерия еще долгие годы давала весьма незначительный эффект. Взятие Константинополя (1453) Мехмедом II было, пожалуй, первым событием европейского значения, в котором артиллерия играла главную роль.

Прежде чем перейти к рассмотрению новых видов боевой мощи, положивших конец превосходству феодальной кавалерии, было бы неплохо бросить взгляд на такие интересные военные кампании, как Крестовые походы. Принимая во внимание их необычный, особый характер, можно было бы ожидать от них больше результатов, чем проследить на деле. Сталкиваясь с непривычной для них тактикой, западное рыцарство неизменно приходило в замешательство. В сражениях вроде Дорилейского (1097) их спасла от катастрофы только неукротимая энергия; потерпев поражение тактически, они выпутались из беды единственно благодаря отчаянным усилиям. (В битве при Дорилее турки-сельджуки опрокинули конницу колонны Боэмунда (все крестоносное войско из-за большой численности двигалось двумя колоннами), затем сумели ворваться в вагенбург из повозок, обороняемый пехотой, где устроили резню. Но вторая колонна крестоносцев, колонна Готфрида, находившаяся в нескольких километрах, пришла на помощь, атаковала турок, расположив в центре боевого порядка пехоту и на флангах конницу, и обратила их в бегство. – Ред.) В довольно спорных случаях, как, например, в Антиохии (1098), они имели такое же превосходство над восточной конницей, какое до этого демонстрировали, как правило, византийцы. Но после недолгого знакомства с западной тактикой турки и сарацины отказались от крупных сражений. Они обычно действовали большими группами легкой кавалерии, быстро перемещавшейся с места на место, отрезая обозы и нападая на отдельные части. В XII веке крестоносцам редко представлялась возможность ввязаться в решительные сражения, которых они так жаждали.