которых возвещает о его приближении. Отсюда его название. Об одной из его проказ рассказывается далее: однажды два человека, пришедшие темной ночью на берег Эттрика, услышали из воды страдальческий голос: «Пропал! Пропал!» Они пошли на голос, решив, что кто-то тонет, и были немало изумлены, обнаружив, что он поднимается вверх по реке. На протяжении всей темной и ненастной ночи они шли на голос проказливого духа и перед рассветом вышли к истоку реки. Теперь было слышно, как голос спускается по противоположному склону горы, на которую они поднялись. Уставшие обманутые путники решили отказаться от дальнейшего преследования и тут же услышали хохот ракушника. Он бил в ладоши и радовался удачной проделке. Утверждают, что дух часто посещает старый дом Гооринберри, расположенный на реке Хермитедж в Лиддесдейле.

«Конан – красивейшая река у нас на севере. На ее берегах много солнечных полянок, и, еще будучи маленьким мальчиком, я часто бродил по мелководью – ставил снасти для форели и угрей, собирал большие перламутровые раковины мидий, которыми было усыпано дно. На ее заросших роскошными лесами берегах хорошо провести день, но ни в коем случае не ночь. Я это хорошо знаю. Это не дикая река, текущая по пустынной местности, как Эйвон. Она не падает с ревом со скал, скрываясь в облаках пены и брызг, как Фойерс, и не прячется в темных глубинах земли, как страшный Альдгрант, и все же ни с одной из этих рек не связано так много ужасных историй, как с рекой Конан. Вряд ли вы сумеете пройти хотя бы полмили по ее берегам, начиная оттуда, где она покидает Контин, и до ее впадения в море, не наткнувшись на место, с которым связана какая-нибудь страшная легенда о келпи, или водяных духах. Самая пугающая местность находится в окрестностях Конан-Хаус. Представьте себе: вы выходите на заболоченный луг, покрытый камышом, как поле колосьями, и видите заросший ивняком пригорок, поднимающийся над болотом, словно остров. Впереди высится густой мрачный лес, мимо которого несет свои темные воды река, грозя воронками водоворотов. Чуть дальше старое кладбище с руинами католической кирхи. Среди бесформенных камней еще можно увидеть увитые розами оконные арки и желоб, по которому когда-то стекала святая вода. Лет двести тому назад, быть может, чуть больше или чуть меньше, ведь никто не может назвать с уверенностью точную дату той или иной старой истории, здание было целым, а на месте, где сейчас растет лес, было поле. Среди деревьев и сейчас можно заметить остатки борозд.

Группа шотландских горцев весь день убирала урожай на этом поле. Они были заняты работой, когда со стороны реки донесся голос: «Еще час, и человек придет». Понятно, что, оглянувшись, они увидели келпи, стоящего там, где был брод, – совсем рядом со старой кирхой. Выше и ниже по течению находились глубокие омуты, но над самим бродом виднелась мелкая рябь, указывающая, как многие думают, на мелководье. В его середине, в месте, где может проплыть лошадь, и стоял келпи. Он громко повторил: «Еще час, и человек придет», после чего с громким всплеском исчез в омуте, что ниже по течению. Рабочие застыли в недоумении, размышляя, что келпи мог иметь в виду. И тут они увидели всадника, который спускался по склону холма, пришпоривая лошадь, – он явно торопился. Всадник определенно направлялся к броду. Сразу стало ясно, что келпи имел в виду, и четверо из рабочих, очевидно самые храбрые, побежали к всаднику, чтобы предупредить об опасности. Они поведали ему обо всем, что видели и слышали, настаивая, чтобы он или повернул назад, или выбрал другую дорогу, или хотя бы подождал час на этом берегу. Но только он ничего не желал слушать. Во-первых, он не верил в водяных духов, а во-вторых – очень спешил. Однако горцы решили спасти недоверчивого всадника, пусть даже против его воли. Они окружили его, стащили с коня и, чтобы быть спокойными, закрыли в старой кирхе. Прошел час, установленный келпи, и горцы пошли выпускать пленника. Они открыли дверь и крикнули, что всадник может продолжать свое путешествие. Ответа не последовало. Они вошли внутрь и обнаружили мужчину мертвым. Он лежал на полу, а его лицо было погружено в воду, стекавшую по каменистому желобу, который мы и по сей день можем видеть в руинах. Создавалось впечатление, что он неудачно упал и захлебнулся. Как мы видим, от келпи уйти невозможно».

В прежние времена род Грэхэмов из Морфии был очень могущественным, но со временем они потеряли свое состояние, и в конце концов исходная мужская линия семейства прекратила свое существование. Среди стариков Мирнса бытует мнение, что упадок этого рода вызван сверхъестественными причинами. Утверждают, что, когда один из лэрдов строил свой замок, он пользовался помощью водяных келпи, или речных лошадей, которых запряг в оглобли. Так он заставил сильного водяного духа таскать тяжелые камни для строительства и не отпускал его, пока не завершил свое дело. Бедный келпи был рад освобождению, но вместе с тем так разозлен беззастенчивой «эксплуатацией» его труда, что, освободившись от оглобель, прежде чем исчезнуть, заявил:

На Шетлендских островах рассказывают много странных историй о водяных и русалках. Если им верить, в глубинах океана существует атмосфера, пригодная для органов дыхания определенных существ, внешне похожих на людей. Они красивы, обладают некоторыми сверхъестественными способностями и смертны. Они живут на обширной территории, расположенной намного глубже, чем места обитания рыб. Над ней облачным покрывалом нависает море, как наше небо. Их жилища построены из жемчуга и кораллов. Имея легкие, не приспособленные для дыхания в водной среде, они не могли бы пробиться сквозь толщу воды, отделяющую мир подводный от мира надводного, если бы не унаследованная ими сверхъестественная способность надевать на себя шкуры некоторых животных, которые могут существовать в море. Одна из форм, которую они нередко принимают, – некоего животного, верхняя половина которого человеческая, а нижняя – рыбья, с хвостом и плавниками. Но больше всего они предпочитают облик большого тюленя (шетлендцы называют его Haaf-fish), который, являясь амфибией, может жить и в море, и на берегу, выбравшись на прибрежные скалы. Там обитатели подводного мира нередко снимают с себя морское облачение, принимают обычный облик и с любопытством обозревают природу верхнего мира, принадлежащего человеческой расе. К сожалению, каждый обитатель морских глубин имеет только одну кожу, позволяющую ему подниматься в море. Если же при посещении обители людей это одеяние по какой-то причине утрачивается, злополучное существо становится жителем земли.

Рассказывают о команде корабля, высадившейся на берег для охоты за лежащими на скалах тюленями. Люди оглушили нескольких животных и содрали с них кожу с прилипшим к ней жиром. Оставив тела на камнях, матросы уже совсем было собрались отправиться дальше в Папа-Стаур, когда неожиданно поднявшееся волнение заставило их вернуться на корабль. Все члены команды добрались до него в целости, кроме одного матроса, который опрометчиво отстал. Моряки не хотели бросать своего товарища на рифах, понимая, что он погибнет, но ненастье усиливалось, и после нескольких неудачных попыток подвести лодку к камням они были вынуждены предоставить несчастного своей участи. Наступила ночь, шторм разыгрался не на шутку, и покинутый шетлендец понял, что непременно погибнет от холода и голода, если его раньше не смоют в бушующее море гигантские волны. Наконец он увидел, как многие тюлени, сумевшие избежать нападения, возвращаются на камни, снимают свои шкуры и обретают облик сыновей и дочерей океана. Первым делом они помогли своим товарищам, которых оглушили и содрали с них шкуры. Придя в сознание, животные приняли облик обитателей морских глубин и начали горестно стенать, издавая жалобные крики, аккомпанементом которым служили завывания свирепого шторма. Они оплакивали потерю своего морского облачения, из-за которой больше не смогут вернуться в свои коралловые и жемчужные жилища, расположившиеся глубоко внизу – под суровой Атлантикой. Но больше всего они убивались по Оллавитину, сыну Гиоги, который, лишенный своей тюленьей кожи, навсегда был вынужден навсегда расстаться со своими друзьями, став отверженным обитателем верхнего мира. Вскоре их траурная песня была прервана – они заметили одного из своих врагов, дрожащего, с отчаянием взиравшего на грозные волны, с ревом обрушивающиеся на камни. Гиога сразу же стала думать, как обратить создавшуюся ситуацию на службу своему сыну. Она ласково обратилась к перепуганному человеку, предложила ему доставить его в Папа-Стаур на собственной спине, если только он сможет найти тюленью шкуру Оллавитина. Сделка была заключена, и Гиога облачилась в свои морские одежды. Но шетлендец, завороженный видом бушующего шторма, попросил ее, для обеспечения своей безопасности, позволить прорезать несколько отверстий в шкуре, чтобы ему было легче держаться руками и ногами. Просьба была выполнена. Человек забрался на спину Гиоги и поручил себя ее заботам. Она, как и было