– Я буду спать за дверью, как я привык, – ответил бык. – А ты где будешь спать, белый ягненок?

– Я буду спать в середине комнаты, – сказал белый ягненок, – как я привык.

– Где ты будешь спать сегодня, о собака? – спросил ягненок.

– Я буду спать у очага, – ответила собака, – как я привыкла.

– Где ты будешь спать сегодня, о кот?

– Я буду спать в свечном ящике, как я привык.

– Где ты будешь спать сегодня, о петух? – спросил белый ягненок.

– Я буду спать на стропильной балке, как я привык.

– Где ты будешь спать сегодня, о гусь?

– Я буду спать на куче навоза, – ответил гусь. – Я всегда там сплю.

Друзья как раз устроились на ночлег, когда один из воров вернулся. Он хотел посмотреть, есть ли кто- нибудь в доме. Все было тихо и спокойно, и он прошел прямо к свечному ящику, чтобы взять свечу и зажечь ее. Когда он опустил руку в ящик, кот вонзил в нее свои острые когти. Но вор все же взял свечу и попытался зажечь ее. Тогда встала собака, спавшая у очага. Она обмакнула хвост в бадью с водой, стоящую рядом с очагом, потом тряхнула хвостом и загасила свечу. Вор понял, что пришла беда и, должно быть, поселилась в доме. Он побежал, но, пробегая мимо белого ягненка, получил от него удар, пробегая мимо быка, получил удар и от него. Петух начал громко кукарекать, а гусь слетел с навозной кучи и стал бить вора крыльями по ногам.

Вор со всех ног устремился в лес, где его ожидали товарищи. Они спросили, что случилось в доме.

– Это было ужасно, – ответил вор. – Когда я подошел к свечному ящику, там был какой-то человек, который вонзил мне в руку десять ножей. Когда я подошел к очагу, чтобы зажечь свечу, возле него лежал большой черный человек, который плеснул на свечу водой и загасил ее. Когда я хотел выйти, большой человек, лежавший на полу в середине комнаты, ударил меня, еще один человек за дверью толкнул меня, а какое-то отродье наверху истошно голосило: «ДАЙТЕ ЕГО МНЕ, И Я С НИМ РАЗБЕРУСЬ!» А потом меня догнал сапожник и отхлестал по ногам своим фартуком.

Услышав это, воры не стали возвращаться за деньгами, белый ягненок и его товарищи оставили их себе, и им хватило этого богатства до конца жизни.

Жил-был крестьянин. С раннего утра до позднего вечера он работал в поле. У него была жена, сын и дочь. Однажды он поймал зайца, принес его домой и попросил жену приготовить его на ужин. Пока зайчатина стояла на огне, жена все время пробовала ее, чтобы получилось как можно более вкусное блюдо. Неожиданно женщина обнаружила, что мяса не осталось – она все съела. Растерявшись и не зная, чем теперь накормить голодного мужа, она позвала сына Джонни, убила его и положила в котел. Когда муж вечером пришел домой, жена подала ему приготовленного Джонни. Муж начал есть. Достав из котла ногу, он сказал:

– Кажется, это нога моего Джонни.

– Что за ерунда! – воскликнула жена. – Это заячья нога.

Тогда муж достал из котла руку и сказал:

– Это определенно рука моего Джонни.

– Ты говоришь странные вещи, муж мой, это заячья нога.

Когда муж доел ужин, маленькая Кэти, сестра Джонни, собрала все косточки и положила на камень, лежащий рядом с дверным косяком.

Она летела долго и прилетела туда, где две женщины стирали одежду. Она села на ветку и пропела:

– Спой еще раз, моя маленькая птичка, и мы дадим тебе одежду, – сказали женщины.

Голубка получила одежду и полетела дальше. Она летела и летела, пока не увидела человека, считавшего серебряные монеты. Она запела:

– Спой еще раз, моя маленькая птичка, и я дам тебе серебро, – сказал мужчина.

Птичка получила серебро и полетела дальше. Она летела и летела, пока не увидела двух мельников, моловших зерно. Она запела:

– Спой еще раз, моя маленькая птичка, и мы дадим тебе мельничный жернов, – сказали мужчины.

Она получила мельничный жернов и полетела дальше. Она летела и летела, пока не опустилась на крышу отцовского дома. Она бросила несколько маленьких камушков в каминную трубу, и Кэти вышла посмотреть, в чем дело. Голубка бросила ей одежду. Вслед за Кэти вышел отец, и голубка бросила ему серебряные монеты. Последней вышла мать, и голубка бросила ей мельничный жернов, убивший женщину на месте. А крестьянин и его дочь жили счастливо и умерли счастливо и больше никогда не знали нужды.