после того как трое обормотов благополучно утисканы спать, пропитано усталостью, от которой ноют все кости? И удачный ли это момент, чтобы признаться, что ты сегодня в очередной раз потеряла ключи от дома? Будет ли благословенная тишина такой же компенсацией за девятичасовое дневное напряжение, как поход в бар на ночь глядя?

Я размышляю над немыслимыми метаморфозами отношений, в результате которых то, что ранее казалось приятным, приобретает оттенок нежелательности или — через какое-то время — скуки. К примеру, раньше мне нравилось наблюдать, как Том скручивает сигареты. Он мог делать это одной рукой — ловко расправлял своими длинными пальцами табак в сигаретной бумаге, искусно растирал кусочки травы в однородную смесь и затем с улыбкой вручал мне сигарету. Потом, едва ему стукнуло тридцать, он вдруг бросил курить, ударился в ипохондрию и начал ругать меня за мою неспособность избавиться от этой гадкой привычки. Затем настал момент, когда Том осознал, что я далеко не такой хороший слушатель, каким была в его глазах, когда выслушивала его бесконечные жалобы: в действительности я просто молчаливо пребывала в собственном мире. Ни один из нас не был в реальности тем, кем казался другому.

— Люси, Люси, прекрати, ты только увеличиваешь дыру! — прерывает Том поток моих мыслей. Оказывается, я упоенно ковыряю прореху в обивке дивана. Но Том опоздал со своим предостережением: спрятанные там Сэмом монеты с шумом сыплются на пол. Я нашла клад!

Эмма громко зевает:

— Как же я устала!

— Проблемы на работе? — подхватывает Том, надеясь вернуться в безопасное русло и перебарывая желание сказать ей, чтобы она немедленно сбросила свои туфли с каблуком-рюмочкой, раз уж влезла на софу с ногами. Если он может быть таким сдержанным по отношению к ней, то почему, интересно, не способен со мной?

— Работа здесь ни при чем… Я почти полночи занималась сексом по телефону. — Она томно прикрывает глаза.

— Не могу представить, чтобы кто-то, имея жену и четверых детей, еще находил время для секса по телефону, — говорю я.

— Он делает это, лишь когда куда-то уезжает или работает допоздна, что чаще всего, — вздыхает она.

— И как же ты занимаешься сексом по телефону? Кладешь трубку на вибратор? — фыркаю я. Мое издевательство прерывается звонком ее телефона.

— Ненасытный! — улыбается Эмма. — Не буду я отвечать! Бойфренды удивительно требовательны! — Она открывает окошко текстовых сообщений и бросает мне телефон.

— He знаю, можешь ли ты называть его бойфрендом, если он женат, — замечаю я, ловя трубку.

Она игнорирует мое замечание.

— Можно мне взглянуть на детей, Люси? — поднимается она с софы.

— Конечно, — киваю я.

Я знаю лучше, чем кто бы то ни было, восстановительную силу такого времяпрепровождения.

Она исчезает наверху, а я размышляю над техническим прогрессом. В те времена, когда Том и я начали встречаться, ожидание телефонного звонка, бывало, требовало сильнейшего нервного напряжения. А теперь — пожалуйста: беспроводные устройства «Блэкберри», мобильные телефоны, спутниковая радионавигация. Впервые после Норфолка почувствовав облегчение оттого, что я замужем, я читаю сообщение: «Хочу тебя в моем офисе, на моем столе, когда к нам должна войти секретарша в очень короткой юбке…» Я чуть не роняю телефон.

— А была хоть какая-то прелюдия? — изумляюсь я.

Кэти идет ко мне, чтобы посмотреть, что я там такое прочитала.

— Надеюсь, он убирает фотографию своей любимой семьи в ящик стола, прежде чем начинает заниматься всем этим? — задаю я риторический вопрос.

Том вдруг объявляет, что решил сходить в паб, посмотреть футбол.

— Больше я не вынесу, — шепчет он мне в ухо, когда я выхожу закрыть за ним дверь.

Я автоматически поднимаю телефон и неожиданно для себя начинаю сочинять ответное сообщение. «Насколько короткой?» — пишу я, и прежде чем понимаю, что делаю, какой-то первобытный инстинкт побуждает меня отправить его.

— Отлично, Люси! — заглядывает через плечо Кэти. — С каких это пор ты научилась отправлять сообщения?

Телефон пищит.

«Настолько короткой, что можно потискать твою попку», — читаю я.

Это выше моего понимания!

— Почему он не пользуется сокращениями? — деловито сетует Кэти. — Неудивительно, что они всю ночь бодрствовали. Пройдет сто лет, пока они кончат!

Когда-то мужчины средних лет «пижонили» одеждой, называя брюки «слаксами», а женщин до шестидесяти — «девочками»; теперь все, что требуется, — это написать текстовое сообщение без сокращений.

— Ты тоже занимаешься этим эс-эм-эс-сексом? — спрашиваю я Кэти таким тоном, словно интересуюсь, действительно ли пакетики с лавандой гарантируют приятный запах в гардеробе, в то время как сама составляю ответное сообщение.

— Разумеется, — отвечает она. — Хотя вообще-то я предпочитаю реальные отношения.

«А не хочешь, чтобы вошла твоя сексуальная жена, а не секретарша?» — гласит сообщение, которое я отсылаю на сей раз.

— Люси, это гадко! — говорит Кэти как раз в тот момент, когда Эмма входит в комнату. Ее телефон снова пищит, и Эмма подходит ко мне, чтобы забрать его.

«Не вмешивай сюда мою жену»!

— Люси, что здесь происходит? — Эмма просматривает все этапы нашего виртуального диалога. Она лихорадочно набирает новое сообщение, но ответа не получает.

— Не могу поверить, что это сделала ты, — бросает она на меня укоризненный взгляд. — У него и так жена не выходит из головы.

— Замечательно! — говорю я. — Так и должно быть. Почему он не должен чувствовать вины за отношения с тобой?

— Ну, может же он просто расслабиться? Со мной. Дом не назовешь безмятежным убежищем — там все требуют внимания: дети, жена… Она, например, терзает его необходимостью проведения отпуска на Карибах и предоставляет счета от «Джозефа». Ее месячный бюджет больше, чем моя месячная зарплата!

— Но это естественно, что в доме напряженно! Ведь у него четверо детей! Конечно, они хотят его внимания! Они же так мало его видят! Если он не на работе, то с тобой. Дом никогда не является убежищем, если у тебя есть дети. И естественно, жена хочет иметь некоторую компенсацию, это касается и банкиров, она подняла четверых детей и теперь — время платить. В любом случае тебе следовало бы избавиться от убеждения, будто ты средство ароматерапии для снятия стресса у мужчины после напряженной работы. Ты могла бы завести себе любого, кого захочешь; у тебя на работе доступных мужчин должно быть в избытке. Думаю, тебя влечет ореол таинственности.

— Люси, я очень серьезно отношусь к этому человеку. И хочу завести с ним семью.

— Как ты себе это представляешь? — скептически спрашиваю я.

— Ну… мыть посуду в желтых резиновых перчатках, в то время как он ее вытирает, готовить блюда по рецептам Найджелы Лоусон[23], гладить по утрам его рубашки…

— Ты занимаешься самообманом. Он женат, и у них четверо детей. Ты для него всего лишь развлечение.

— Тогда зачем же он снял для нас квартиру в Клеркенвелле[24] сроком на шесть месяцев?

Кэти и я замолкаем, поскольку беседа зашла совсем не туда, куда мы хотели, и Эмма снова удовлетворенно ложится на софу с видом фокусника, не разучившегося «вытаскивать из шляпы кроликов».