рамках группового турнира, они встречались с немцами и задали им перцу – 8:3), и тут у них не осталось ни малейшего сомнения, что победа за ними. Легко представить, что и зрители, сидевшие на стадионе в Берне, потеряли интерес к исходу матча, расслабились и начали переговариваться о чем-то не футбольном. Зрителям нетрудно вернуться в состояние активного боления. Футболистам второе хорошее начало в матче удается нечасто.

Первый ответный гол на девятой минуте, второй – на восемнадцатой. Это венгры сняли часовых и были застигнуты врасплох. Игра сломана, настроение испорчено, только и жди беды. Она помедлила, но не преминула явиться на восемьдесят четвертой минуте в образе третьего гола.

Венгров, если бы они не были так упоены собой, должна была насторожить неправдоподобная легкость их первой победы над немцами – 8:3, равно как и то немаловажное обстоятельство, что в финальном матче в сборной ФРГ появилось шесть других, лучших игроков. Куда там!..

Происшествие старое. Может быть, за давностью лет его и не стоило ворошить? Но с 1930 года сыграно всего-навсего десять финальных матчей за звание чемпиона мира, и мы на них натыкаемся всюду: в учебниках, мемуарах, справочниках, альбомах, кинолентах, и уж если выводить мораль, то более живописных «басен», чем эти великие матчи, не сыскать.

В 1970 году в мексиканском городе Гвадалахаре я видел, как бразильцы выиграли у англичан 1:0. Это была наиболее трудная и значительная во всех отношениях победа в том турнире будущих чемпионов мира. Они как-никак одолели чемпионов предыдущего четырехлетия. Гвадалахара всю ночь была объята карнавалом, мексиканцы, как своих, поддерживали «земляков» по западному полушарию, понимая, что теперь путь тем открыт. Однако английский стиль игры не шелохнулся от этой передряги, разве лишь какой-нибудь простачок поставил его под сомнение. Матча более равного, когда противники проникнуты чувством собственного достоинства, нельзя себе представить. Обе команды, рассыпавшись по полю вперемешку, вели каждая свою привычную, удобную игру и ничем не поступились ради своего опасного, знаменитого противника. Две разные, непохожие, но одинаково высокого класса команды играли в одну и ту же игру – футбол. Матч остался в памяти не как торжество бразильцев, несмотря даже на оглушительный карнавал, а как торжество футбола, способного выдвинуть такие силы.

Бразильцы, затеяв поход за главным призом, побеспокоились о соответствии своей сборной не только бразильским нормам, но и европейским. Вспоминая бразильских футболистов, приезжавших к нам до чемпионата мира 1958 года, можно выразить общее впечатление таким образом: они бегали, занимали позиции и играли с мячом обязательно в отдалении от противника. Дистанция была им нужна, чтобы чувствовать себя свободными, без чего они, видимо, не мыслили футбола. И в защите они старались играть на опережение, много плассировались и, чтобы отнять мяч, шли на чужого в самое последнее мгновение. Так же играла и бразильская сборная на чемпионате мира 1958 года. Уникальное искусство тех мастеров делало возможной такую игру на расстоянии. Они как бы оставались сами по себе, независимыми от противника, «неприкасаемыми». Это производило необычайное впечатление – ведь мы же так привыкли к «неразлучным парам», к неотвязному назойливому преследованию…

Двенадцать лет спустя, на чемпионате в Мексике (а готовилось это гораздо раньше) бразильцы сократили то расстояние, наверное, вдвое, они стали жесткими, привязчивыми, неотступными, клейкими, танцевальную плассировку сменили решительные вступления в борьбу за мяч, игра корпусом, подкаты и… ошибки, которые вели к штрафным ударам. Стали перешептываться, что бразильцы, оказывается, грубоваты… Но все-таки они полностью не приняли тесную игру, свойственную многим европейским командам. Расстояние осталось. Бразильцы и тут не позволили смять, затоптать свою игру, разорвать ее волшебную ниточку нескончаемыми единоборствами.

Надо быть мастерами высочайшего класса, чтобы вести такую игру. На стадионах ФРГ в 1974 году, когда выяснилось, что бразильцы далеко не те, что четыре года назад (они не могли этого не чувствовать и сами), ими была сделана отчаянная попытка сыграть «по-европейски», как они это понимают, и ни к чему хорошему это не привело – сорвались на открытую грубость, только и всего.

И все же, несмотря на частоту и регулярность футбольных общений, разница в облике команд остается. Когда легко, а когда и непросто уловимая. И к счастью! Футбол бесконечно варьируется, его не зажать в щипцах, может быть и удобных, но грубых классификаций. Если же им довериться, то притупляется взгляд, мы перестаем видеть и различать тонкости, все наиболее интересное, и нас поневоле начинает устраивать схема.

Мало с уважением и пониманием относиться ко всевозможным, разным проявлениям футбола. Надо еще им радоваться, потому что в них, в разных проявлениях, заложен один из секретов нескудеющего людского любопытства.

Греха нет, разумеется, в том, что одному нравится, как играют англичане, другому – как венгры, третьему- как итальянцы, четвертому – как бразильцы… Или как «Арарат», как киевское «Динамо», как тбилисское «Динамо», как «Торпедо»… Только вот спорить, какой стиль лучше, «вернее», – пустая трата времени. Даже сообщения о победах не тянут на весах в таких спорах: донесения с футбольных фронтов бегут безостановочно, вчерашние побежденные сегодня теснят своих победителей, и нет этому предела.

Побеждают не согласно классификациям, не благодаря тем или иным особенностям стиля. Побеждают те, кто умеет превыше всего ставить извечные неминуемые законы футбольной игры. А стилевые особенности придают игре команды очарование, помогают ей отличаться от других, но сами по себе не способны гарантировать сильного футбола.

Сейчас стали близки и доступны все стадионы, какие только есть на земле: нашим командам, к примеру, ранней весной в целях лучшей подготовки ничего не стоит слетать недельки на две – на три в Австралию или в Мексику. Ничего удивительного, что сближаются игровые манеры, поскольку ветры взаимных влияний выдувают провинциальную самовлюбленную ограниченность. Противиться этому, пытаться искусственно обособиться, сохранить все как было – это все равно что обречь свой футбол на прозябание, на вторые роли.