коллаборационистов и советских граждан, прошедших идеологическую обработку и получивших специальную подготовку. Все имевшие место случаи сдачи в плен были вызваны исключительно причинами военного характера. Если в 1942 году большинство взятых в плен партизан с готовностью сообщали немцам интересующие их сведения о своих отрядах и даже оказывали содействие в поимке своих товарищей, в 1943 году партизаны старались молчать на допросах и отказывались сотрудничать. В обоих случаях определяющими факторами были проводимая немцами политика и изменение обстановки на театре военных действий.

Еще одним заслуживающим внимания аспектом являются трения внутри партизанских отрядов. По всей видимости, такое явление было распространено значительно шире, чем считали немцы. Когда Егоров отстранил Матвеева от командования отрядом, отстраненный офицер, несомненно, затаил обиду и впоследствии дезертировал. В случае с молодым партизаном, выдержки из дневника которого цитировались выше, его отстранение от должности командира отряда, по всей видимости за неумелое командование, добавилось к другим его бедам: отсутствие новостей из дома, нехватка продовольствия, отсутствие поддержки местного населения, отсутствие наград. Этот молодой человек, который (судя по его дневнику) часто задумывался о самоубийстве, тем не менее продолжал стойко сражаться, ибо испытывал праведный гнев к немцам. Следует помнить, что он был направлен на оккупированную территорию в марте 1943 года, – когда обстановка на фронте изменилась, – а сам он был родом из Сталинграда и прошел специальную подготовку.

Случай с этим молодым человеком может служить обобщением, применимым ко многим другим партизанам. Деморализующие факторы присутствовали повсеместно. Однако они автоматически не приводили к дезертирству, которое в той или иной степени сдерживалось: 1) инертностью; 2) страхом перед немцами; 3) ненавистью к немцам; 4) преданностью советским идеалам и слепым подчинением руководителям. На Кавказе количество антигермански настроенных элементов среди местного населения было значительно меньше, чем в других местах. Поэтому особое внимание следует обратить на проблемы руководства и подчинения властям.

Имеющиеся сведения, пусть разрозненные и отрывочные, явно указывают на то, что развал руководства обычно приводил к развалу управления. Уровень самодисциплины партизан был крайне низок, и в тех случаях, когда партизанский отряд разбивался на мелкие группы или партизаны оказывались оторванными от своих офицеров или высшего командования, уровень дезертирства возрастал. В частности, это происходило, если партизанский отряд разбивался на мелкие группы после немецких атак. Существуют свидетельства, что руководители партизан, в большинстве случаев не являвшиеся кадровыми военными, часто не справлялись с решением возникавших у партизан проблем. В отдельных случаях, при возникновении трудной ситуации, офицер «оставлял на усмотрение подчиненных, как им действовать». Сам он отправлялся домой, и многие из его людей следовали его примеру. В одном из ранних немецких донесений отмечалось: «Ввиду позитивного отношения к немецким оккупационным властям большинства населения Кавказа действия советских агентов сопряжены с большими трудностями. То же самое можно сказать и о действиях партизан. Благодаря активной поддержке населения удавалось уничтожать мелкие партизанские группы, находившиеся в процессе организации или сразу по его завершении, поскольку без должного руководства в них отсутствовала сплоченность, и они страдали от нехватки продовольствия».

История одного из партизанских отрядов представляет собой классический пример, иллюстрирующий почти все из вышеперечисленных факторов. Судьба этого отряда существенно отличалась от судеб его соседей.

Партизанский отряд численностью 180 человек был организован 10 августа 1942 года в городе Микоян-Шахар (ныне Черкесск), столице Карачаевской автономной области (см. рис. 18). Вместе с шестьюдесятью партизанами из соседнего Джегутинского района он должен был стать партизанским батальоном Карачаевской области. В эту разнородную по своему национальному составу группу входили русские, карачаевцы и осетины; порядка 60 человек были пешими; еще 60 человек привели своих лошадей, остальные передвигались на телегах и фургонах. Помимо призванных на службу простых граждан, в этом батальоне было значительное количество работников НКВД, милиции, партийных работников, судейских и банковских чиновников. В преддверии немецкой оккупации был создан трехмесячный запас продовольствия и снаряжения, но эти запасы в тайниках не размещали.

Рис. 18. Карачаевский регион

Быстрота немецкого наступления помешала превращению этого отряда в эффективную боевую единицу. По существу, батальон не выполнил своих задач: нарушение транспортного сообщения в немецком тылу и борьба с коллаборационистами. Расстроило планы не только быстрое появление противника. Судя по материалам проведенного немцами расследования, сыграли роль два других важных фактора. «Национальная неоднородность и наличие большого количества националистов стали причиной трений, которые… привели к самопроизвольному роспуску отряда. Кроме того, руководство отряда не соответствовало уровню поставленных перед ним задач».

Вскоре после своего формирования отряд направился из Микоян-Шахара в горы, расположенные к югу от поселка Красно-Карачай. По всей видимости, была предпринята попытка перейти через Большой Кавказский хребет по горным перевалам в Марухское ущелье. Когда это не удалось, часть отряда – главным образом русские и осетины, отколовшиеся от карачаевцев, не желавших покидать родные места, – двинулась на восток к Клухорскому ущелью, которое к тому времени уже было оккупировано немцами, а затем пошла дальше на восток. Эти лихорадочные метания и последовавший развал отряда были обусловлены прежде всего тем, что: а) немцы сумели перерезать главные линии коммуникаций и перекрыть несколько основных горных дорог на юг и б) немцам удалось захватить запасы продовольствия и имевшееся тяжелое вооружение, находившиеся в обозе, следовавшем за основной массой партизан на юг к Красно-Карачаю.

Вскоре после этого партизаны начали дезертировать в больших количествах. Группа из Джегутинского района, являвшаяся отдельной ротой, откололась от отряда и самостоятельно двинулась на запад; позднее сообщалось о небольших группах партизан, которые, скорее всего, являлись остатками этой роты. Русские, видимо, укрылись в горах на правом берегу реки Теберды и затем направились в Кабардино-Балкарию, но участия в боевых действиях не принимали. От первоначально созданного отряда вскоре осталось всего 40 человек. Покинувшие отряд – в основном пешком – вернулись в свои деревни. Не имея возможности нигде задержаться из страха оказаться обнаруженными и выданными немцам местным населением, оставшиеся сорок всадников скитались по окрестностям в бесплодных попытках бросить якорь. К началу сентября в группе помимо командования остались девять карачаевцев и четыре осетина. Дальнейшие разногласия и вражда между этими людьми привели к распаду группы. Сотрудничавшие с немцами силы местной самообороны впоследствии задержали четырех оставшихся в одиночестве руководителей отряда: командира Исакова, в прошлом являвшегося заместителем начальника отделения НКВД Карачаевской области; комиссара Эркенова, в прошлом работавшего секретарем Карачаевского райкома партии; начальника штаба Акбеева, в прошлом начальника районного отделения НКВД в Микоян-Шахаре; проводника Мелкумова, ранее работавшего учителем. Судя по фамилиям, все четверо были карачаевцами. На следующий день были задержаны еще пятнадцать партизан, среди них главный судья Карачаевского верховного суда, начальник милиции в Микоян-Шахаре и парторг пожарной части, которые все были командирами взводов в партизанском отряде. Также были задержаны секретарь Карачаевского райкома комсомола, секретарь райкома партии, главный редактор местной партийной газеты и еще несколько работников местной администрации. После допросов эти девятнадцать человек были расстреляны. К середине сентября партизанское движение в Карачаевской области перестало существовать.

В различные периоды немецкой оккупации широко использовались советские агенты, сообщавшие советскому руководству собранную в тылу у немцев разведывательную информацию и выполнявшие специальные диверсионные задания. 1) Иногда агенты действовали группами, аналогичными забрасываемым на парашютах партизанским группам, выполнявшим те же функции, что и местные партизаны. 2) Неразбериха и неспособность немцев отличить местных партизан от агентов часто приводила к смешению этих двух категорий. 3) Группы агентов часто получали инструкции устанавливать