любимцы муз и славнагрузятся корзинами, &# 8196;идут на рыноки несут, несут мяса́, масла́.Какой-нибудь король поэтов Лонгфелло сто волочит со сливками крынок.Жрет Вильсон, наращивает жир,растут животы, за этажом этажи.
Небольшое примечание:
художники Вильсонов, &# 8196;Ллойд-Джорджев, &# 8195; Клемансорисуют — усатые, безусые рожи —и напрасно: всёэто одно и то же.Теперь довольно смеющихся глав нам.В уме Америку ясно рисуете.Мы переходим к событиям главным.К невероятной, к гигантской сути.День этот был &# 8196; огнеупорный.В разливе зноя зе́мли тихли.Ветро́в иззубренные боронывотще старались воздух взрыхлить.В Чикаго жара непомерная:градусов 100, а 80 — наверное.Все на пляже.Кто могли — гуляли себе. А в большей части лежали даже.Пот благоухал на их холеном теле.Ходили и пыхтели. Лежали и пыхтели.Барышни мопсиков на цепочках водили,и мопсик, раскормленный был, &# 8195;как теленок.Даме одной, дремавшей в идиллии,в ноздрю сжаревший влетел мотыленок.Некоторые вели оживленные беседы, &# 8195;говорили «ах», &# 8195; говорили «ух».С деревьев слетал пух.Слетал с деревьев мимозовых.Розовел на белых шелках и кисеях. &#
