Комната в образах. Дверь. Окно. Кровать с миллионом перин. Сидит мать Фекла — вся в грустях.
Мать Фекла
И пришел ко мне отец Свинуил, и сел это он около и говорит он: «Матушка, говорит, Фекла, сиди, говорит, здесь, ежели ты дура. А я, говорит, не могу, вот она у меня, говорит, где эта самая, говорит, пролетарская диктатура». И осталась я одинешенька. День-деньской плачу, ничего не делая. Похудела — похудела я. Со щек с одних спустила по пуду, — скоро совсем как спичка буду. С треском распахивается окно.
Караул! Воры! Свинуил
(закутан во что-то для неузнаваемости)
Дура! Тише! Фекла
Отец Свинуил! О господи! Через окно… Да что это за занятие светское! Свинуил
(с трудом влезший)
Цыц, товарищ Фекла! Да здравствует власть советская! Ничего не попишешь — зря Деникина святой водой кропили-с. Что́ Антанта, — товарищ Мартов и то большевиков признал. Укрепились. Фекла
Отец Свинуил! От вас ли слышу? Да ведь вы же ж так ненавидели… Свинуил
А что мне? На Принцевы острова ехать, что ли? Там только меня не видели! Не то что в пароход, ни в одну эскадру такому не уместиться пузу. Попробовал в трюм лезть, — куда! — все равно что слона запихивать в бильярдную лузу. Фекла
Что же нам делать? Что же нам делать? Господи! Хочешь, в столб телеграфный, ей-богу,
