во́роны да ночи,в чернь облачась, чредой монашьей.И снова,грудь обнажая зарядам,плывя по вёснам,пробиваясь в зиме,армия за армией,ряд за рядомзаливают мили земель.Разгорается.Новых из дубров волок.Огня пентаграмма в пороге луга.Молниями колючих проволоксожраны сожженные в уголь.Батареи добела раскалили жару.Прыгают по трупам городов и сёл.Медными мордами жрутвсё.Огневержец!Где не найдешь, карая!Впутаюсь ракете,в небо вбегу —с неба,красная,рдея у края,кровь Пегу*.И тверди,и воды,и воздух взрыт.Куда направлю опромети шаг?Уже обезумевшая,уже навзрыд,вырываясь, молит душа:«Война!Довольно!Уйми ты их!Уже на земле голо́».Метнулись гонимые разбегом убитые,и ещеминутубегут без голов.А над всем этимдьяволзарево зевот дымит.Это в созвездии железнодорожных линийстоитозаренное пороховыми заводаминебо в Берлине.Никому не ведомо,дни ли,годы ли,с тех пор как на́ полепервую кровь войне о́тдали,в чашу земли сцедив по капле.Одинаково —камень,болото,халупа ли,человечьей кровищей вымочили весь его.Вездешагиодинаково хлюпали,меся дымящееся мира ме́сиво.В Ростоверабочийв праздничный отдыхзахотелводы для самовара выжать, —и отшатнулся:во всех водопроводахсочилась та же рыжая жижа.В телеграфах надрывались машины Морзе.Орали городам об юных они.Где-тона Ваганькове*могильщик заерзал.Двинулись факельщики в хмуром Мюнхене.
